Виктор Игошин -- участник Вседонского литературного сообщества, Ростов-на-Дону, 67 лет, пенсионер.
Живопись в рифмах
У картины «Зимний лес»
Как зачарованный, не смею
Тревожить мир волшебных грёз
Чертогов снежных Берендея,
Где нынче царствует мороз.
Ультрамариновые тени,
Алмазной пыли хоровод,
И сквозьветвей хитросплетенье –
Лазури полный небосвод.
Деревья замерли до срока
В плену спасительного сна.
Им видится такой далёкой,
Безумства полная, весна.
Из глубины волшебной чащи
Негромко, радостно, светло -
Синицы голосок звенящий,
Как вечной жизни торжество.
У картины «Витязь на распутье».
Всадник застыл у камня,
Лошадь устало вздыхает.
Витязь гадает: – Куда мне?
Лошадь в скрижали вникает.
Витязю текст неведом -
С грамотой он не дружен.
Битва – витязя кредо,
В битвах букварь не нужен.
Стало понятно сразу,
Что обещают руны,
Это не просто фразы -
Это наказ Фортуны.
Вправо – совсем неладно,
Влево – ещё похуже.
Плохо быть безлошадным,
И лошади всадник нужен.
Сивка мозгами раскинул:
Прямо нельзя, без вопросов -
Там бы и всадник сгинул,
И сам бы копыта отбросил.
Всё поего случалось
Прежде неоднократно.
Поколебавшись малость,
Конь повернул обратно.
У картины «В голубом просторе»
или «Лебеди летят»
Свежий ветер морской
Потянул с полотна,
Синева занавесила дали.
Будто мы из раскрытого
Настежь окна
Половину Земли увидали.
И пускай островок
Невелик и суров,
Парус облачком кажется малым,
Он домчит экипаж
До иных берегов,
Презирая и штили, и шквалы.
Курс иной
Лебединая стая взяла,
Вековые пути повторяя.
Прямо к Солнцу
Несут два могучих крыла,
Беспредельность небес покоряя.
Как малы и невзрачны
И воды и твердь!
Как велик небосвод бесконечный!
Можно не отрываясь,
Смотреть и смотреть,
Растворяясь в бездонном и вечном.
У картины «Богатыри»
Бесстрашные защитники державы,
Поврозь – любой из них достоин славы.
Их подвиги известны на Руси,
Любого православного спроси.
Чем уроженец Мурома прославлен?
Им Соловей-разбойник обезглавлен.
А сколько б витязь сделал добрых дел
За те года, что на печи сидел!
Дружинник, воин, княжеский наставник
Был знатоком наречий иностранных,
Искусный дипломат, но между прочим
Им лично Змей-Горыныч поколочен.
Хитёр, смекалист, и в бою отважен,
Бывал не по годам спесив и важен.
Лукав и вспыльчив, а подчас коварен,
И всё же им повержен был Тугарин.
Я верю, в эти вглядываясь лица,
Что если что недоброе случится,
Оборонят священные пределы
Клинок каленый, булава и стрелы.
У картины «Утро стрелецкой казни»
Самодержавные владыки,
Судьбой взнесенные на трон,
Чинили право и закон,
Презрев стенания и крики.
Посеяв ровно семена
Благоговения и страха,
Ввели в закон: острог и плаха -
Инакомыслию цена.
Когда великих дел пора
Пришла в российские пределы,
Явился реформатор смелый,
Пришёл под именем Петра.
Подмять под русскую корону
Земель соседних жаждал он,
Кому-то нанести урон
В угоду челяди и трону.
В ходу раздача от щедрот
Казны, наделов и регалий
Тем, кто подобострастно лгали
Про верноподданный народ.
В апартаментах и дворцах
Живя без горя и печали,
Они нещадно обличали
Виновных в смутах и бунтах.
Всем царедворцам будет он
Защитой от любой напасти -
Носитель безграничной власти,
Творящий право и закон.
Бунтарский дух всегда витает
Во все поры, во все века,
Где самодержец свысока
На скорби подданных взирает.
(Блаженны те, кто углядели
С эпохой нашей параллели).
У картины Саврасова
Есть дивные страны, где вечное лето,
Где солнцем земля постоянно согрета,
Где снеди хватает и пришлым, и местным
И где многочисленным стаям не тесно.
Но срок подойдёт, и крылатые рати
Спешат улететь от такой благодати.
И нет ни усталости им, ни покоя,
Пока не отыщут гнездо родовое,
Где были птенцами, где дышится вольно
И слышен малиновый звон колокольный.
И что за беда – эти хмурые тучи,
Ведь дома всегда и теплее, и лучше.
И что, что сугробы пока не пропали,
Их меньше, чем первых весенних проталин.
Торопятся птицы разбиться на пары,
Весь день не стихают сезонные свары.
И, глянув в окошко из тёплой постели,
Вздохнет обыватель: –Грачи прилетели.