День города

Очерк

      У причала мирно покачивались на волнах прогулочные катера. Жители города и гости, отдыхая, с интересом наблюдали за стайкой громко кричащих чаек над сонными вечерними волнами. При этом раздавались радостные возгласы восхищения, когда птицы ловко выхватывали из воды зазевавшуюся рыбёшку. В воздухе расплывался аромат шашлыков, слышны были кавказские песни. Русских песен, увы, в этот вечер я так не услыхала. А хотелось бы порадовать душу лиричными казачьими напевами.  Лавочки у зелёных скверов заняли посетители с детьми. Они, как и я, ожидали начало парусной регаты.

      Из громкоговорителя,  желающим прокатиться на теплоходах, предлагались незабываемые путешествия: увлекательный круиз вдоль живописных берегов Дона, знакомство с древней историей станицы Старочеркасской: Атаманский дворец, Воскресенский собор XVIII века, дом атамана Булавина и старинные казачьи домики на высоких деревянных сваях.   Аппетитно нахваливали донскую наваристую уху по старинным рецептам. Мимо меня торопливо пробегали запоздавшие пассажиры.

       Музыкальный фонтан, к сожалению, не работал. Огорчённая маленькой неудачей, я стала рассматривать более вдумчиво отдыхающих. Меня заинтересовал мужчина интересного типажа — крепкого телосложения, с довольно крупными чертами кавказского лица. У него были острые проницательные глаза под густыми, сросшимися бровями, широкий выпуклый лоб, прорезанный глубокими морщинками. На голове — кепка с круглым широким козырьком. «Удачная посадка для вертолета»! — подумала я и улыбнулась странному сравнению. На нём был серый удлинённый пиджак, тёмно-коричневые брюки, заправленные в голенища высоких, немного запылённых кожаных сапог.  Со сложенными крест-накрест руками за спиной, с гордо поднятой головой, с высоты почти двухметрового роста, он с любопытством рассматривал цветущую территорию набережной, и конечно, плакучие ивы на левом берегу. Потом остановился у композиции «Григорий и Аксинья в лодке».  Большой интерес у него вызвал памятник великому русскому полководцу Фёдору Ушакову.  Кавказец полчаса   читал надпись, медленно шевеля губами, пристально рассматривал каждую деталь, осторожно трогал руками.  Мне показалось, что   в его чёрных глазах отражался затаённый испуг и какая-то детская потерянность. Я сравнила его с великаном в стране лилипутов. Что такое могло случиться, что дитя гор оказалось в одиночестве  в шумном миллионом городе, вдали от снежных барсов и грохочущих водопадов?  Он с нескрываемым любопытством рассматривал  произведения современных скульпторов, которые украшали набережную: это и  «Ростовчанка», и «Дон-батюшка», и «Рыбак», и «Нахалёнок». Мысленно, для себя, я стала называть этого человека  — «Гулливер».  Он же, словно кланялся каждой скульптуре, затем делал шаг назад, склоняя голову то вправо, то влево, вновь подходил и  всё это время что-то насвистывал.

 Вдруг волна отдыхающих всколыхнулась, рванула с мест, крича:

         —  Парусники!  

       И эта же волна и меня развернула на сто градусов, придавила к железному парапету вместе с пышногрудой дамой, которая в одной руке держала банку «Пепси-колы», второй рукой тащила за собой девочку лет двенадцати, при этом настойчиво пыталась протолкнуть её вперёд меня, яростно двигая тучным животом, сверкая зло белёсыми глазами.

        — Дайте же ребёнку посмотреть на праздник! — воскликнула дама.

        А девочка вдруг ласточкой взмыла вверх, мимо моего лица пролетели её ноги в летних тапочках, и она счастливая, немного смущённая уселась у «Гулливера» на плечах. Толстуха, очумев от такой наглости незнакомца, массой тела расшвыряла любопытных, её локоть врезался мне между лопаток, словно вбила клин.   Я задохнулась и не могла выронить ни слова. Но женщина на меня не обращала внимания, она дёргала девочку за ноги, шипела на «Гулливера»:

       — Нахал, отдай ребёнка!

      К моему удивлению «Гулливер» с девчушкой радостно кричали:

      — Ура! — и дружно махали руками.

       Так называемая «парусная регата», состоящая из одного парусника и двух байдарок с шестью гребцами, проплыла мимо нас, и скрылась под железнодорожным мостом. Все посетители были огорчены молниеносным окончанием долгожданного праздника. Не расходились, уныло смотрели на Дон, ещё чего-то, ожидая, на что-то надеясь. Но на импровизированных площадках уже вовсю заиграла музыка, запели любители-артисты и закружились детские танцевальные ансамбли.

       Толстушка схватила «Гулливера» за рукав пиджака и зычно крикнула:

       —   Милиция, милиция!                            

        Он же спокойно, бережно, опустил и поставил девочку на тротуар, и пошёл дальше по набережной, мурлыча мне уже хорошо знакомую мелодию, и не повёл даже бровью на угрозы вздорной бабы.

         Не знаю почему, но я, как завороженная, всё шла и шла за горцем-великаном на определённом расстоянии. Вот он остановился у молчаливого фонтана.  Так же, со скрещенными руками за спиной, задумчиво рассматривал сооружение.  В этот миг резко взметнулись вверх струи воды и заколыхались в такт с музыкой Чайковского из балета «Лебединое озеро»  — танец цветов. «Гулливер» вздрогнул, резко присел, закружился на месте, словно собирался танцевать лезгинку на коленях. Также резко вскочил на ноги, схватился за голову и побежал прочь.  Народ, собравшийся у фонтана, в изумлении расступился, его пропуская, но, не упуская момента запечатлеть этот миг на личном смартфоне. А у меня вдруг возникла шальная мысль, что, наверное, его странный бег по набережной высекает искры из керамической плитки.  Но сказочные мысли рассыпались, как разноцветные брызги пляшущего фонтана, под сменяющиеся в порядке очерёдности звуки шедевров русской музыкальной классики. Эта же толпа вновь словно разорвалась на две части, и я увидела «Гулливера» в окружении шести стройных подростков и двух девушек в национальных осетинских нарядах. Одна из них в руках держала   небольшой круглый предмет, накрытый белой шёлковой шалью с длиной бахромой.  «Гулливер» что- то   говорил на понятном только им языке, а его дети, как и все дети запрыгали между струй и радовались необыкновенному зрелищу. Последовал уверенный взмах руки «Гулливера», он ловким движением сорвав шаль, высек дробь барабана. Зрители ударили в ладоши, а   эти мальчишки с азартом, с харизмой завораживали ритмичным, зажигательным танцем. Чувствовалась подготовка, страсть, душевность. Невозможно было оторвать взгляда от движения ног, от полёта юных тел.  Они напоминали птенцов орла, столько в них было грации, плавности. Овации стояли нескончаемые.  Лица отдыхающих сияли радушием, это было море счастья и всеобщего единения в день города!

 2018 год