Август
Словно брызги дождя,
мотыльки из травы вылетают,
Снова август раскрыл
над землёю тугие крыла.
Дни его лёгкой дымкой
то быстро, то медленно тают.
Небо ярко ещё... Даль его
и нежна, и светла...
Но уже сквознячок,
неуёмный проныра беспечный,
По ногам и по венам
гуляет и душу студит...
Неизбежность осеннего сплина
всё так же извечна,
Как прохлада ночей,
желтизна удручённых ракит...
Беспокойный, пронзительный крик
журавлей в поднебесье,
Запах яблок румяных
и гроздь винограда в руке...
Лето кончилось вдруг
залихватскою, звонкою песней,
Мне оставив на сердце
следы, как волну на песке...
Осенняя зарисовка
Зелёно-жёлтый ясеня покров
спадает ниц, вальсируя неспешно.
И остов без покинувших листов,
как мачта корабля...
Светло, безгрешно
листва ложится, золотом укрыв
Коврово-изумрудные поляны,
А я бреду, заботы позабыв,
Вдыхая запах и густой, и пряный.
И шмель, забыв, что нынче не весна,
Жужжит над сентябринами беспечно.
И снова я, как будто, влюблена,
И хочется, чтоб осень длилась вечно.
Её величество – зима
Нарядны белые дворы.
Арбузным запахом холодным
пропитан воздух...
Ежегодным
искристым саваном укрыт
ноябрьский день.
Былых обид
прикрыта вечная никчёмность.
Их бесприютность, обречённость
сквозь темноту прошелестит
бесшумным роем.
Снег струится,
то вверх взвивается, кружится
то утихает... И покорно
у ног ложится непритворно-
кошачьей грацией своей...
И нет машин, и нет людей.
Лишь ночь. Уснувшие дома.
Её величество – зима...
Гимн весне
А весна-то и впрямь, как д'евица –
Столько света и чистоты:
И ковёр изумрудный стелется,
И сиреневые кусты,
Разбалованы тёплым дождиком,
Распушились, мироточ'ат...
Сонмы бабочек потревоженных...
Пчёлы-труженицы летят
На тюльпаны, росой умытые,
Одуванчиковы ковры,
Будто яркие блики скрытые
На полянах, среди травы.
И черёмуха заневестилась –
Зацвела ещё к холодам.
За весеннее разноцветие
Я всю душу свою отдам!
За суровую, не согретую,
Не оттаявшую, свою, –
Всё отдам я за песню спетую
Малой пташечке, соловью...
Если рядом Бог
Я закрыла за Вами дверь
И ключи потеряла к ней.
Завывает моих потерь
Удушающий суховей.
Проникает сквозь щели он,
Ослепляет и прячет сны.
Будто стаями злых ворон
Кружат мысли в канун весны.
Тех, кому я не дорога,
Отпускаю, крестя вослед.
Невозможно сдержать снега,
Невозможно вернуть рассвет.
Но ведь Солнце ещё горит
И немало вокруг дорог!
И роса поутру блестит...
Как легко, если рядом Бог.
Прости нас, Боже...
Какое небо между штор –
Творенье Бога!
Зовёт небесный коридор
Уйти с порога,
Уйти туда, за горизонт,
В другие дали,
Где солнце воду в речке пьёт,
Где травы пали,
Где голосистый соловей
Щебечет сладко,
Болтливый ласковый ручей
Бежит украдкой,
Туда, где грозы и дожди
Стоят стеною.
Туман над речкой, позади,
Поля укроет,
А поутру с небесных врат –
Сиянье радуг!
И нежно-розовый закат
В порханье пагод...
И белоснежны корабли
В морской лазури,
Что ускользают от земли
В ветра и бури...
Как много в мире красоты!
Как мало счастья...
Устав от поисков мечты,
Вдруг, в одночасье,
В конце пути, мой милый друг,
Поймем мы всё же,
Что счастье – это мир вокруг.
Прости нас, Боже...
Мой Ангел
Я знаю, ты стоишь
за мной –
за неприкрытою спиной,
неразрушимою стеной, –
Мой Ангел…
И в ножнах
твой блестящий меч
готов покоем
пренебречь,
от встреч ненужных
уберечь, –
Мой Ангел…
Лишь только смерти
холодок
совьётся вдоль
усталых ног,
изменишь цепь лихих
дорог,
Мой Ангел…
Ты поворачиваешь
вспять,
лишь успеваю
осознать
стрелу летящую
опять, –
Мой Ангел…
Из нитей солнечных
сплетён
твой позолоченный
хитон,
и дивным светом
озарён
Мой Ангел…
Когда отчаянье
в крови,
Лишь крылья белые
твои
покровом истинной
любви, –
Мой Ангел...
Когда-нибудь
устану я
скользить по волнам
бытия,
поникнет парус
корабля,
Мой Ангел...
Вернёшься тёплым
ветром ты.
И там, за гранью темноты,
узнаю я твои черты,
Мой Ангел...
В твоей судьбе я только эпизод
В мозаике твоей – я эпизод –
Фрагмент, кусочек, маленькая смальта,
Рисунок мелом на краю асфальта,
Твоих фантазий выстраданный плод...
Я – твой мираж, меня придумал ты –
Мою улыбку, плечи, губы, руки...
Как в пропасти, в зияющей разлуке
Мечте своей придал мои черты.
Я лишь твой смутный, безрассудный сон,
Где в забытьи мелькают откровенья
И сладострастий пылкие мгновенья
Томительны, как долгий вальс-бостон...
Я – как бокал игристого вина,
В твоих руках согретый и испитый,
Как томик Фета, на скамье забытый,
Цветок в хрустальной вазе у окна...
Я противоположность, антипод...
И с каждым днём моё сопрано выше...
Я птица, что летит с холодной крыши
В твою судьбу, где я – лишь эпизод...
Только в душах покой
Вновь бессонная ночь
и холодные звезды во мгле.
Лай собак и, разбуженный
ими, неистовый ветер...
Где-то есть на огромной,
уставшей от горя, Земле
Тот живой огонёк,
что сквозь мглу мне пронзительно светит.
И пока он горит –
мне неведомы ужас и страх,
Там объятий родных,
предназначенных мне, окруженье...
В этих нежных и добрых,
надежных и теплых руках
Тает сердце моё
и рождает любви притяженье.
И не властны над нами
потерь роковые ветра,
И жестокости ярой волна
разобьется о нежность...
Будто чайки над нами кружат –
то беда, то хандра,
Только в душах покой,
А на море любви – безмятежность…
А ты успеешь до дождя?
А ты успеешь до дождя,
Пока еще большие капли
Не застучат, как клювом цапли,
В рай камышовый уходя?
А ты успеешь до дождя?
Беги! Уже синеют тучи
И всполох огненно-летучий
К полям стремится, нисходя.
А ты успеешь до дождя?
Я беспокоюсь... Зонт с тобою?
Уже и гром над головою
Гремит, как колокол, гудя.
А ты успеешь до дождя?
Уже в пути? Бегу навстречу!
Давай измокнем в этот вечер,
Рубашек наших не щадя...
...Мы не успели до дождя,
Но он успел и к нам спустился,
И чистым серебром пролился,
Чертоги радуг возводя...
Синяя сказка
Опускался вечер синий
в синие снега,
Серебрился синий иней,
стыли берега.
А на них – пологих, синих –
свечкой тополя.
Месяц синью изобильно
высветил поля.
Над хрустальною равниной
нежный, тихий звон
и мороз трещит по елям
вкруг, со всех сторон.
Синей ночью воротишься,
суженый, ко мне
на сноровистом, игривом
чёрном скакуне.
На крыльце тебя я встречу,
косы распущу,
в тёплой мовнице пахучей
липой отхлещу.
Почивать с тобою ляжем
в белую постель.
Узелком судьбу завяжем
под пургу-метель.
И светёлку нам осветит
синяя звезда.
Синей изморозью в окнах –
ветви изо льда.
Только глаз сверканье синих
да лампады тень.
А под ней, неугасимой,
новой жизни день.
Нет, не нужно стучаться в закрытые двери
Нет, не нужно стучаться в закрытые двери –
Глухи, слепы они к вашим жарким мольбам.
Ведь, поверьте, за ними не люди, не звери –
Лишь одна пустота, равнодушие там...
Уходите, не плачьте, не мучайте сердце!
За другими дверями вас любят и ждут.
Там в сочувствии, ласке вы будете греться,
Там, быть может, ваш тыл и желанный приют.
Только жаль, что найти эти нужные двери
Так непросто, мучительно-сложно порой.
Вы стучите! И сквозь времена и потери,
Вы увидите Свет за единственной, той...
Мамочке моей
Будто спелые вишни,
мне светят родные глаза.
"Безнадежные карие вишни"
писал Вознесенский...
Но в глазах твоих, мама,
святая надежды слеза
И любовь, что является
частью огромной, вселенской...
Бесконечна любовь,
что подарена мне просто так.
Я такая, как есть,
принимаема только тобою.
Ну, а если я сделаю
что-то не то и не так,
Лишь к тебе я приду
с покаянной молитвой простою.
И ты примешь меня,
свою малую, хрупкую часть,
И обнимешь, и скажешь ты:
– Всё образуется, Лена.
И поймёшь, и простишь...
Твоя тихая, нежная власть
Надо мной вознесётся
и горе растает, как пена.
И столетья пройдут...
Пронесутся лихие года,
Не погаснет огонь,
у которого хочется греться...
Разрушенья и войны
сносить будут вновь города,
Но нетленным останется
мамино кроткое сердце.
Родному городу Челябинску
Я из города детства уеду,
в который уж раз,
Оставляя родных...
Их любимые, милые лица
Будут светом моим
и спасеньем, и верой, подчас
Что по лестнице памяти
вновь я смогу возвратиться
В бесшабашную юность,
где город был молод и свят –
Все ещё впереди,
ожидания счастья безмерны...
Где Челябинск, как старший,
единственный, любящий брат,
Сердце нежно берёг
от ненастий душевных и скверны...
Заповедная родина!
В памяти живы всегда
Революции площадь
и елей раскидистых лапы.
И мерцанье огней
в синеватых фигурках из льда,
И уральских пельменей
вкуснейших немыслимый запах!
По заснеженной Кировке
детство моё пронеслось
Желтогрудой синичкой,
поющей в берёзовых ветках...
Поняла я сейчас,
что Урал – это главная ось,
Та, что держит меня
на земле и надёжно, и крепко.
Я когда-нибудь снова в Челябинск,
как в детство, вернусь,
Чтоб родные увидеть глаза
и улыбки, и лица,
В Тургояк, как в чистейшее небо,
опять окунусь...
Лишь на этой земле я, как Феникс,
могу возродиться...
Моей Лире
Я не нравлюсь себе,
если я то хандрю, то ленюсь,
то в себя ухожу,
убегая от внешнего мира.
Там, внутри у себя,
я бранюсь, как в горячке, мечусь,
запираю замки.
А в тиши появляется Лира...
Входит медленно, тихо
и молча глядит на меня
и безмолвно, беззвучно
собой изменяет пространство...
Уплотняется воздух
и часть моего бытия
наполняется смыслом глубинным.
И это шаманство
вырывает всю сущность мою
из обыденных дней,
повторимости их
и рутинных забот, и стремлений.
Беспокойная жизнь –
я как будто летаю над ней –
и парю, и творю
в перекрёстках своих осмыслений.
Всё, что было со мной,
или будет когда-то потом –
Всё едино во мне
под невидимой властью кого-то,
Вдохновенной звездой
возвращаюсь я в собственный дом,
испытав фантастически-вольное
чувство полёта...