Русь апрелем дышит

 

За день обезножив,

К рощице сверну.

Камень придорожный –

Сяду, отдохну.

Дух от вербы пряный.

В небе птах распят.

Влит в закат багряный

Ветра аромат.

Облако афишей

Свесилось, а в ней –

Русь апрелем дышит

С маковок церквей.

 

***

Сквозь моё отрешенье, сквозь буйство окрестных тюльпанов,

Наготу переулков и таинства Вербной недели,

Сквозь мольбу о бессмертье из уст тишины первозданной

Пробивается в душу вся жажда и хрупкость апреля.

Говорят, что весной стать поэтом не трудно… Но это

Оспоримая истина… Видишь, безмерностью свято,

Из живой сердцевины прозябшего в небе рассвета

В мир спускается Слово и знает, что будет распято,

И в тончайшую ткань бытия облачается, снова

Неизбывную жертву неся на Кресте… А предтечей

Мой небесный апрель из увитого цветом алькова

Всем пасхальным трезвоном летит и летит мне навстречу!..

 

ДОРОГА

 

Средь камней лежит моя дорога,

Средь невзгод и средь родных крестов,

То к хоромам, то ведёт к берлоге

По гористой местности годов.

То заманит душу к звёздной крыше,

Где с любовью ангелы поют,

И тогда подспудный голос слышу,

Что диктует нужный мне маршрут.

А когда в пути теряю веру –

Сбиться с курса сердцу так легко –

Многократно ошибаясь дверью,

Горьким пью дороги молоко.

Вновь тогда петляю по болотам,

И меня охватывает страх,

И молюсь, чтоб вспомнить повороты

К тем местам, где грел родной очаг.

И душа выспрашивает Бога,

Боль впитав от горестей в судьбе,
Где же в жизни та лежит дорога,

По которой я приду к себе?

 

НА СОЛОВКАХ

 

Здесь каждый камень свят и говорит,

Здесь потрясает правда все основы

Тем светом, что в сердца плодом молитв

Нам шлёт из уст Божественное Слово.

И здесь, открывшись, и без лишних фраз

Вбираешь свет тот, как с блаженной страстью

Вбирает мать улыбку детских глаз,

Полна великой радости и счастья.

И здесь легко мятущейся душе,

Простив обиды и забыв печали,

Чертить крылом в рассветном вираже

Слова любви на солнечных скрижалях.

 

Акация

 

Акация – моя любимица –

Цветёт вдоль улиц и дорог.

И я хожу, как именинница,

И под собой не чую ног.

Цветы духмяные окутаны

Шмелиным гудом золотым,

И я не властна над минутами,

Но прикипело сердце к ним.

Стою в акациях, как в храме я,

Где приоткрыла полог высь,

И пью нектар цветочный граммами,

По капле, разбавляя жизнь.

 

ОТКЛИК

НА КНИГУ ДМИТРИЯ ХАНИНА

«КАК ХОЧЕТСЯ СЕРДЦУ ЧИТАТЬ НАУЧИТЬСЯ»

«Как будто вдруг становишься Вселенной»

Дмитрий Ханин

 

В себе таишь Вселенную! Внутри –

На всех орбитах – Божия подсветка.

Там мудрый кот мурлычет тропари

И клён хранит на листьях рая метки.

Там спрятан ключ от детства твоего

В пенале школьном с истиной сакральной,

И явно с небом чудное родство,

Поведанное сердцу Вышней тайной.

Там Храм Поэта – искренностью свят,

И проповедью каждый стих твой слышен,

А за оградой – «Родина и сад»,

Где вся в цветах лебяжья стайка вишен.

Там из глубин земного бытия

Любовь твоя восходит над дождями,

Как радуга!.. Там счастья колея,

Обласканная вешними лучами.

В твоей Вселенной – истина одна!

Идёшь ты с нею «улицею Бога»,  

И дождиком живительным весна

С души смывает горечь и тревогу.

 

***

Как поэт – так чудак,

Как пророк – так юродивый…

Ах, какой это смак –

Их судить принародиво!

Приговор им – под дых,

Чтоб не сладко на свете-то,

Чтобы Ангела в них

Не прочли, не заметили.

Чтоб плоды их под листьями

Не сыскали бы в коконе –

Неподдельную Истину

И священную Проповедь.

 

В ЛИХИЕ ДЕВЯНОСТЫЕ

 

Что ж мы так?! Обрекли на сиротство

Век отцовский, не помня корней,

И, за кашу отдав первородство,

Заблудились средь трёх тополей.

Европейской отведав похлёбки,

Наслаждались безумьем утех,

Набивая на совесть нашлёпки

И молясь у «икон», да не тех.

Соловья приручили петь песни,

А потом обнаружилось вдруг:

Соловей тот поёт не чудесно,

А враждебно лишь каркает вслух.

Отогреть бы простором безбрежность

На отцовской родимой земле

И баюкать и веру, и нежность,

Как детей на пасхальной ветле.

 

НАБЕЛО

 

День убог.

Всё ж протаял в мои стихи.

Вдоль дорог –

Лопухи, одни лопухи.

Сойки крик,

Не сулящий душе добра.

Вот он – миг,

Где ни завтра и ни вчера…

Но с небес

Синевы зрачком из зарниц

Бог отверз

Откровенье взмахом ресниц.

Вновь вода

Держит лилий цветы в горсти.

Слов страда…

Слово главное здесь: «Прости!» –

Из души

Выстоналось и расцвело

В той тиши,

Где я жизнь пишу набело.

 

Исповедь солдата                                                           

 

Пожить не удалось… Заплачь по мне, сестричка…

Сирень стоит в цвету, а я вот умираю.

Победа так близка, но смерть категорична.

Как тяжело дышать. Попить мне дай, родная.

Глянь, небеса вовек такими не бывали,

И напоён рассвет воскресным тихим светом.

А пенка как поёт, присев на краснотале! –

Не пела так уже четыре долгих лета.

Сын подрастает… Жаль, умру и не увижу.

Утри слезу, сестра, не плачь, мой ангел милый.

Как эту я войну всем сердцем ненавижу!

Дай руку мне твою… Совсем уходят силы…

Пожить бы чуть ещё… Как больно, Боже правый…

Солдат закрыл глаза. Над ним – сирень в ажуре.

И пела пенка гимн бессмертной вечной славы,

И шар земной стоял в почётном карауле.

 

***

Весёлой пташки разудалый свист

Озоровал в окне на мокрой ветке,

А день цедил печаль на чистый лист

И таял в маргаритках у беседки.

Но мне печаль та светлою была,

Цветов речами сердце усладила

И с высоты, звеня в колоколах,

Преисполняла слово новой силой.

Неоспоримой истина плыла

По морю строк, и рифм, и ощущений.

Что буря ей?! Что истине скала?!

Её оплот – святое вдохновенье.

И трепетала радости свеча,

И сладок был душе небес напиток.

А Слово говорило!.. И в лучах

Стояла жизнь с букетом маргариток.

 

Мамина сирень

 

В округе радостно сирень царит.

Иду – и праздник мне. Но боль щемит. –

Ведь раньше с мамою ходила здесь,

Теперь ушла она. Куда? Бог весть…

Хоть нескончаемый сирени цвет,

Но так безрадостен без мамы свет.

Ей тоже праздник был, когда цвела

Сирень махровая вдоль хат села.

У фотографии, благодаря,

Поставлю веточку для мамы я.

А рядом – вышивка «Весенний день»,

На ней, как жар, горит её сирень.

 

Верба

 

Верба простёрла к небу

Мокрую кипу веток,

В синем безлюдье ищет

Солнечные лучи.

Пьёт молоко парное

Вербного воскресенья,

Смешивая с небесным

Пульс и душой роднясь

С жизненной силой токов,

Что из глубин Вселенной

Для продолженья рода

Нам отпускает Бог.

И средь весенних всплесков,

Вымолив благодати,

Радостно и по-детски

Держит лучи в листве.

 

С БОРТА СОЛНЕЧНОГО МАЯ

 

Я живу, смеюсь, дышу…

Иногда – слеза в ресницах.

То одним крылом машу,

То двумя, подобно птице.

То плескаюсь в небесах,

То на землю опускаюсь,

Вёсны славлю на часах,

От любви не отрекаюсь.

Завернув в цветочный скит,

С просветленьем сердцевинки

Под созвездием ракит

Каждой кланяюсь былинке.

И чарует вешний свет,

Стрекозой летящий в небо,

И травы зелёный плед,

Где жую горбушку хлеба.

Вновь взлетев, крылом машу,

Распахнув границы рая,

Людям, птицам, мурашу

С борта солнечного мая.

 

Не поеду в Париж

«И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал…»

А. С. Пушкин

 

Стало модно, беспечно, не помня славянских корней,

От родимой земли оторвавшись, пусть даже суровой,

Уезжать, убегать и заморских искать киселей,

И, смущая сердца, насыщаться чужою половой.

Не стремлюсь я в Париж или в шумный ночной Лиссабон,

Даже в горние двери Тибета не стану стучаться,

Я – насельница мира, где весел берёзовый звон

И где Пушкин вне времени вписан в народные святцы.

А ему ли не знать всю вселенную русской души,

Он ли в нас не вдохнул до испарины русского духа?

Едут в Лондон, в Париж... Мне отрадней в метельной глуши

Средь российских берёз, где нам Пушкин любезен для слуха.