Редакция сайта продолжает представлять интересных авторов из различных уголков страны. Анна Зорина входит в состав творческого объединения «Dark Romantic Club» и «Городские сказки. Новосибирск». Принимала участие в различных литературных конкурсах, фестивалях и семинарах, участник Совета молодых литераторов при Союзе писателей России.
Призрачный гонщик
Столпились зеваки, почуяв
Чужую беду за версту:
Горит без надежды на чудо
Трамвай на Горбатом мосту.
Пылает натруженный остов,
Клубится удушливый смог.
Не то, чтобы старый, а просто
Не сдюжил, не вывез, не смог.
Вот так дребезжал на маршруте,
Но катится дело к концу.
Не ждите, уставшие люди, –
Суровый трамвайный инсульт.
Какая привычная драма:
Отбегал, сгорел и остыл.
В оконных обугленных рамах
Натянуты неба холсты.
***
Хриплый короткий вдох
Ветхого февраля.
Иглами снежных крох
Стыло скрипит земля.
Город закрепощëн.
Треск от морозных свай.
Свой антикварный звон
В утро везёт трамвай.
Мир заоконный сед,
Сумрачен и уныл,
И отражает свет
Битый фонарь луны.
Ветер таит подвох,
Створки окна тесны:
Хриплый короткий вдох
С выдохом до весны.
***
И свет чирикался в стекло, от снега шалый,
И нежно тёплая зима в окно дышала,
И чашка кофе стала мне насущным хлебом,
И поднимался снизу снег обратно в небо.
***
Свернулся беленький волчок
на дне тарелки.
Уткнулся сын в моё плечо
– уже не мелкий.
Кудрявый вышел Светлячок,
Ступни босые.
Стихи совсем не ни о чём,
Они о сыне.
Ему не хочется менять
Свои привычки:
С волчком рисунок у меня,
У сына – с птичкой.
Тарелка лижет горячо
мои ладони.
Наелся хитренький волчок
И дремлет, соня.
***
Закатная волна глинтвейном по бокалам легла.
Окрашены дома оттенками уюта,
Тепла.
Осталось смаковать последние минуты
Волны.
А кисточки рябин изысканными и алым полны.
Пришедшая зима всё выгладит до хруста:
Мороз.
И в этом хрустале живым и невредимым пророс
Лишь привкус на губах из горечи и дыма –
Моё.
Ноябрь над землёй пронзительно и грустно
Поёт.
Колыбельная
Где звёздный свет пунктиром путь нарисовал,
Закрыв глаза, чтоб не глядеть куда
попало,
Летела сонная полярная сова
И нежным пухом всё на свете засыпала.
Парила, крыльями почти не шевеля,
Прикрыв глаза от ярких звёзд, чтоб не мешали.
А между тем внизу озябшая земля
Уже вывязывала край узорной шали.
Смотри! Смотри! Но неподъёмна тяжесть век.
Всё закачалось в белоснежной колыбели,
А, может, попусту привиделось сове:
И белый свет, и белый пух, и город белый.
Долгая ночь
Когда вдруг выключили свет,
Всё стало страшно незнакомым.
Блуждали страхи в голове
И застревали в горле комом.
Нашлась последняя свеча
В углу на полке, у графина.
И дом дремотно заворчал,
Храня огонь над парафином.
Понятно стало всё кругом,
И мир в отчаяньи не рухнул,
Запахло вкусно пирогом
Из вентиляции на кухне.
И чудо делалось полней
От изумления на лицах:
В театре маленьких теней
Под потолком кружили птицы...
Наутро снова из окна
Плыл запах кофе, было рано.
Сияла бликами стена
От граней старого стакана.
Давно растаял в горле ком,
Как вкус остывшей манной каши.
Лишь блик метался огоньком
Над фитилëм свечи погасшей.
Рукописи
Жгла, рвала, раздирала, комкала,
Перечëркивала уверенно,
Проносила листами ломкими
Сквозь сухие границы времени,
В телефонных заметках правила,
На бумажных клочках царапала,
Нарушала свои же правила,
А они воскресали набело.
***
Провожали июль. Плыли улицы, солнцем оплавлены.
Медным куполом маленький город накрыла жара.
У разбитых дорог на рябинах рыжели подпалины,
Отражаясь в оконных пределах ободранных рам.
Провожали июль потаëнными летними тропами.
Завернулся янтарный закат в тёмный облачный плащ.
И прощания с губ облетали горячечным шëпотом,
И срывались на плач.
***
Льётся, льётся по крышам солнце,
Как из банки кленовый мёд.
А над ними блестит червонцем
Проплывающий самолёт.
Лето, друг, береги коленки!
Комариная кутерьма.
На рассвете молочной пенкой
Над рекою встаёт туман.
А в траве земляника спеет.
День пробегал – живот бурчит.
По дороге домой вкуснее
Магазинные калачи.
Как же это? Одни вопросы!
И до ночи недалеко.
Солнце скатится абрикосом
Вдоль сиреневых облаков.
День истает ломтем арбузным,
Ночь под крышей сгустит навес.
В детстве лето всегда со вкусом
Приключений, легенд, чудес.
***
Сон ушёл. На постели крошки.
Мысли сумрачны и темны.
Не мигая завис в окошке
Василисковый взгляд луны.
Мне и муторно, мне и странно
На подушечном злом горбу,
И по стенке, как по экрану,
Тени веток скребут, скребут.
Словно где-то в душе прореха,
Словно что-то внутри болит.
А в подъезде на пáру с эхом
Заунывно страдает лифт.
***
Нарисуй меня, падший Лётчик,
Чем бесцельно глаза таращить,
На земле суетливых ящериц
Перебором тире и точек.
Нарисуй меня, пьяный Странник,
Коньяком по ночному небу.
Нарисуй, уходящий в небыль,
Солью жгучей в открытой ране.
Нарисуй же! – Мне нужно очень –
С перегибистым нотным станом,
А то вдруг и меня не станет,
И останется только прочерк.
Дремота
Все точно и расписано по нотам.
Аэропорт, привычное кино:
Зелëные крылатки самолётов
Кружат за разлинованным окном.
Впечатано в бумажную салфетку –
Дань времени – кофейное кольцо.
Кукожатся над креслами креветки
С по-утреннему заспанным лицом.
И, не спеша, то к северу, то к югу,
Вихрастый ветер, не жалея сил,
Их бережно уносит друг за другом
В прозрачную надоблачную синь.