Данная работа вошла в книгу "ФЕНОМЕН КРАСНОЙ КОННИЦЫ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ".

ИВАН КОЛЕСОВ: ИСТОРИЯ  И  РОДОВАЯ  ПАМЯТЬ

    Целый  век  минул  со  времени  событий,  изложенных  в  настоящей  работе. Февральская  революция,  Октябрьский  переворот  и  последовавшая  за  ним  кровопролитная  Гражданская  война  навсегда  изменили  облик  России.  В  противостоянии  красных  и  белых  выросли  новые  герои – гении  войны.   По  разным  причинам  ряд  крупных  командиров  Красной  армии  выступили  против  советской  власти,  возглавив  народные  повстанческие  ополчения.  Одним  из таких  был  казак  станицы  Иловлинской  Области  Войска  Донского  Колесов  Иван  Петрович.  Организатор  и  командир  первого  на  Среднем  Дону  красного  полка,  славный  комбриг  Первой  Конной  армии,  орденоносец  и вдруг  «бандит», враг  революции.

     А  ещё – человек  одной  со  мной  крови,  одного  рода.  Его  имя  долгое время  с  осторожностью   называли  старшие  члены  моей  семьи.  Лишь  после  нового  перелома  в  судьбе  страны – событий  девяностых  годов  прошлого  века -  появилась  целая  серия  публикаций о нём,  исследований  на  основании архивов, ставших  доступными. Предлагаемый вниманию читателя очерк – попытка  личностной  оценки  народного  героя.  Ушедшего,  но  не  забытого… 

                                             -

В жизни  всё  решает  случай.  Так  сложилось,  что   в  1990  году  вдруг заиграли  во  мне  какие-то  сокровенные  гены,  унаследованные   от  прапрадедов  казаков,  и  я,  мирный  труженик,  председатель  колхоза, развернул на  всю  округу  работу  по  возрождению  казачества.  Великая   странамеж  тем с  грохотом рушилась,  откуда  не  возьмись,  появились  новые политики,  создавались  партии – однодневки,  в  столицах  объявились  непонятно  кем  избранные  атаманы  всея  Руси.  А  на  Маныче я  был  выдвинут местным  народцем в  казачьи  лидеры.    Вскоре по  левую  руку  от  меня,  под  жёлто – сине – красным  знаменем, освящённым  донской  водой,  строились уже  несколько  сот  отчаянных земляков, и  число  их  продолжало  расти. Это совсем  не  импонировало секретарям  КПСС,  но ураган  времени вскоре  разнёс  вдребезги нерушимый  блок  коммунистов  и  беспартийных,  и  перекрасились  они  в  радикальных  демократов.  Через  год  моя  должность  колхозного  вожака  погибла  под  развалинами  державы,  не  приучен  был  брать  и  давать  взятки,  а  без  этого  в  смутное  время – никак.  А  вот  казачество  зацепило надолго. 

   И  вновь  его  величество случай!  Второй  круг  казаков  Войска  Донского  собрался  в  Новочеркасске,  на  базе  военного  училища,  где  мы  ночевали  и  столовались.  За  одним  столом с  нами  оказался  колоритный  казачина – старообрядец,  с  бородищей,  весьма  преклонного  возраста.  Густым  басом  строго  так  опрашивает меня: «Какой  станицы  будешь,  казак?»  Докладываю   по-честному:  «С Маныча,  разношёрстного  посёлка  Весёлого.  Отец – выходец  из  порушенной  станицы  Атаманской  Сальского  округа,  предки – станицы  Иловлинской  2 – го  Донского  округа». Опять  вопрос:  «А  скажи  мне  фамилию  свою,  я-то  как  раз  и  есть  из  Иловлинской».  Говорю  скромно:  «Колесов».  Он  и  ложку  отложил…  Ко  мне  повернулся  и  выдалсвоим  басищем:  «Старинный  казачий  род!  И,  скажу  тебе,  пращуры  наши  сватались-кумились».  Чую, у  меня  сразу  павлинье  перо  стало  пробиваться  из  одного  места,  гордость  перед  земляками обуяла – такая  оценка  нежданная.  Познакомились:  Юрий  Иванович  Медведев. Двое  суток  круг  бурлил,  старался  я  пересечься  с  земляком  по  предкам,  но  многого  не  выведал в  суете.  Договорились,  что  приеду  в  посёлок  Иловлю – так  теперь  станица  называется – там  и  потолкуем  душевно. 

  Семь  вёрст – не  круг,  вскоре  загрузил я  машину  дарами  манычской  земли,  запасся  горячительным и  выехал на  свидание  к  старому казаку.  Принимал  он  меня  в  своём  доме:  низы,  верхи,  всё  как  подобает,  на  стене два  знамени – российское  и  казачье,  ниже  шашки  перекрещены.  Под  первую  чарку уточнили  родственные  связи,  под  вторую – помянули  предков,  погубленных  переворотами  и  коллективизацией,  а далее  больше  я  выпытывал  всё  о  прошлом,  корлючки  для  памяти  на  бумагу ставил по  ходу беседы.  Рассказчиком  он  оказался  удивительным,  человеком памятливым,  столько бесценных  родовых  тайн  по  линии  Колесовых  мне  открыл, потом  это  легло  в  основу  ряда  моих  произведений. 

Незаметно  подошли  к  историям  судеб  знаменитых  в  Гражданскую  воинов – Ивана  и  Николая  Колесовых.  Кое-что  я  знал  от  своих  старших  родственников, а  здесь,  почитай,  первоисточник. Приходились  они  двоюродными братьями  моему  деду  Степану;  прадед   Иван  и  их  отец,  Петр,  были родными.  У  младшего,  Николая,  дорога  жизни  поровнее,  в  красных  дослужился  до  должности командира  дивизии,  имел  три  ордена  Красного  Знамени. А,  к  примеру  сказать, Семён  Будённый,  всю Гражданскую  с  одним  отскакал,  потом  иконостас  на  себя  навесил.  Думается,  ревностно  относились  в  Москве  баловни  власти типа  Будённого к  таким  героям.  Отправили  Николая в  1928 году  подлечиться  в  санаторий,  а  там  он  вдруг  взял  и  умер…  Якобы от  туберкулёза. Во  что  верится с  трудом; братья  богатыри  были  ещё  те:  молва  шла,что  в сече  на  крутых  бицепсах кинжалами  кожанки  резали – так  перегревались.  О  нём  Юрий  Иванович  мало  что  знал,  а  об  Иване  рассказ  затянулся  на  добрых  два  часа…

   Впрочем,  повествование  о  его  судьбе,  о том, как  простой  казак  стал крупным  красным  командиром,  а потом,  в  оценке  властей, опасным  бандитом,  надо  начать  издалека. Род  Колесовых  действительно  обширен,  славен  с  давних  времён.  В  станицах  Иловлинской,  Старо и Ново – Григорьевской  с  хуторами  по  речкам  Иловля  и  Арчада   поныне  проживают  сотни носителей  нашей  фамилии.  У  моего  прадеда,  Ивана  Тимофеевича,  было  девять  детей,  с  ними  он и  переселился  на новые  земли,  в  Сальские  степи, обживать  вновь  образованную  станицу  Атаманскую.  Брат  его,  Петр, отец  Ивана,  Николая,  Алексея, Ефима,  Евдокии, Агафьи – остался  в  родных  местах,  в  хуторе Ширяйском.  По  неписаным  законам  того времени,  за  нашим  родом  надолго  закрепилась   кличка «ширяи».

 Многочисленные исследователи судьбы  знаменитого  комбрига  и  «бандита»  Ивана  Колесова в  своих  работах часто  допускали  неточности,  а  то  и сочинительство  в  угоду  сложившейся  политической  ситуации.  Дописались  до  того,  что  рос-де   наш  герой в  семье  батрака  и  сам  батрачил.  Чушь  полная:  семья  относилась  к  среднему  классу  того  времени;  Иван,  родившийся  в  1881  году,   получил начальное  образование,  к  призыву на  службу  в  положенный  срок  был прекрасно  подготовлен  и  экипирован,  уходил  на  самостоятельно выращенном  и  обученном  коне.  Традиционно  все  казаки  станицы  Иловлинской  и  юрта  срочную  отбывали  в     4-м  Донском казачьем  атамана  Платова  полку.  В  Казачьей  энциклопедии  снова  ошибка:  якобы  при  разгоне  демонстрации  рабочих  в  1905  году  он  совершил  проступок,  за  который  был  отправлен  на  каторгу.  К  этому  факту  мы  ещё  вернёмся. 

Будучислуживым  второй  очереди,  Иван,  уже  семейный  человек,  землепашец,  был  призван осенью  1913  года  на  переподготовку.  Полк  в то  время  располагался  в  Польше,  входящей  тогда  в  состав  Российской  империи.  Казаки  охраняли  границу  с Германией.  Была  она  совсем не  «на  замке»,  удальцы  частенько  проникали  на  территорию  сопредельной  страны  за  покупками  или  просто  погулять  с  тамошними молодками.

 Семейное  предание   гласит,  что  Иван  был  заводилой  в  этих  походах.  Более  того,  он  так  очаровал  одну  еврейку  из  богатой  семьи,  что  та  уговорила  бравого  казака  на  ней  жениться. То,  что  дома  служивого  ждала  жена  Екатерина  и  сын Петр,  влюблённого  любителя  приключений, видимо, не  смутило.  В  положенный  срок старший  урядник  не  вернулся  в  часть  и  был  признан  дезертиром.  А  молодые  отправились  в свадебное  путешествие в Баден – Баден,  на  горный  курорт.  Там  до  времени  наслаждались  жизнью,  пока  Иван  не  увидел,  как  немецкие  офицеры,  тоже  находящиеся  на  отдыхе,  выстроив  из  снежных  блоков  кремлёвскую  стену  с  башнями,  увлечённо  расстреливают  её  из  револьверов.  Подруга  перевела  их хвалебные разговоры  о  том,  как  они  разгромят  Россию  и  следующий новый  год  встретят  в Кремле.  Поняв,  что  заигрался,  Иван,  по  возвращении  в  приграничный  городок,  быстро  ушёл  обратно,  через  кордон,  не  попрощавшись  с дамой  сердца. Естественно,  в  части  сразу  же  был  арестован.  Быть  бы  ему  судимым,  но  он  обставил затянувшуюся  самоволку  как  разведывательную  операцию,  передав  в  деталях  разговор  немецких  офицеров  высокому  начальству.  Дело  было  спущено  на тормозах,  предсказанную  им  войну  с  Германией  встретил  в  чине  вахмистра  сотни.

  Воевал  Иван  умно  и  удачливо,  имел  множество  наград.  По  воспоминаниям  его  односума  Глазкова,  «... у  него  сундук  крестов  был». По  данным  Википедии – полный  бант – четыре  Георгиевских  креста.  В   одном  строю  с  ним  был младший  брат  Николай – не  менее  храбрый  воин.  Оба  были  небольшого  роста, удивительно  похожие друг  на  друга,«крепкие  как  дубы».  А  теперь  стоит  возвратиться  к  проступку,  приведшему  Ивана  на  каторгу.  В 1916 году  полк,  где  он  служил,  был  отведён  в  Петроград  «на  отдых».  В  самом  деле, – для  разгона  участившихся  демонстраций  рабочих,  направленных  против  царского  режима.

Здесь  стоит  обратиться  к  повествованию краеведа Ивана  Савина  «Трагедия  комбрига  Колесова»:   «В начале февраля семнадцатого  года  сотня,  возглавляемая  Н.П.  Бирюковым,  встала  на  пути  такого  шествия,  и  тот  дал  команду:    «Шашки вон,  пики  к  бою!»  В  этот  момент    Колесов, вахмистр  сотни,  выехал  вперёд и крикнул:  «Не  сметь! Кто  тронет  коня,  срублю голову.  Вы  меня  знаете», - человеком  он  был  вспыльчивым  и  решительным.   Возмущённый  Бирюков,  обнажив  шашку,  бросился на  Ивана  и  рубанул  изо  всей  силы.  Но  тот  умело  увернулся,  клинок  просвистел  над  самым  лицом,  отрубив ему кончик  носа.  Расплата  не  заставила  себя  ждать:  через  секунду  сотенный  рухнул замертво  под  разящим  ударом  шашки  Ивана  Колесова».

Естественно: последовали  скорый  военно – полевой  суд  и  приговор – каторжные  работы  в  Сибири.  Но  данных о  том,  что  он  был  приведён  в  исполнение,  нет.  Скорее  всегопосле  Февральской  революциибыли  отменены  все  решения  царского  правительства.  Вскоре  Иван  Петрович  возглавил  полковой  революционный  комитет.

Вернувшись  на  родину,  уже  в  мае  1918 года он  создал  и возглавил  ополчение,  призванное  защищать  станицу  и  хутора  «…от  банд,  идущих  со  стороны  кадетской  партии», – такова формулировка  Постановления.Читаю рукопись  очевидца  тех  событий Н.И. Рубаева:  «Из  Ширяйских  хуторов  Колесов  И.П. организовал  добровольческий  краснопартизанский  отряд,  в  который  вошли  четыре  брата  Колесовых – Иван, Николай, Алексей,  Ефим – Петровичи,  казаки ближайших хуторов  и  добровольцы  села  Солодчи».  Уже  вскоре  он перерос  в  полк,впоследствии  вошедший  в  дивизию  Б.М. Думенко.  Успешные действия  И. Колесова в  качестве  командира красного полкаякобы так  возмутили  А. Каледина,  ставшего  войсковым  атаманом,  что  он   назначил  премию  двести  тысяч  рублей  за  голову  отступника.Такова  народная  молва.  Но эта  информация  ошибочна:  Каледин  покончил  с  собой за  три  месяца до  этого.

   Далее  Колесовым   вместе  с Первой  Конной  армией, был  пройден  большой  ратный  путь  длиною в  два  с  половиной  года. Он вырос  до  должности  командира  бригады из  трёх  полков,  неоднократно  был  ранен,  личным  примером  проявляя  образцы  храбрости  и  воинского  умения. Приказом № 357  от  25  марта 1920  годанаграждён  орденом  Красного  Знамени,  позже – именным  золотым  оружием. Концепция  данного  очерка  не  предусматривает описание  его  заслуг  и  побед,  это  детально  отражено  в  целом  ряде  исторических  публикаций. Десятки  документов  зафиксировали  его  выдающиеся  качества  военачальника,  сочетавшиеся  с  человечностью  и  простотой  общения с подчинёнными. Автору он  интересен как  человек, личность. К  тому  же  нас  объединяет  общий  родственный  генетический  код.  Изучая  перипетии  его  трагической  судьбы, его  решений,  невольно возникают некие  аналогии  в чертах наших характеров, в  вопросах  оценки тех  или  иных  человеческих  поступков,  добра  и  зла.  Мы – одной крови!

   Что  же  повергло передового  красного  командира,  сознательно ставшего  вместе  с  братом  на  революционный  путь  и  яростно  защищавшего  завоевания  революции,  поднять  бунт,  пойти  на  вооружённое  противостояние  с  режимом.  Оценивая  его  поступок  с  позиции  сегодняшнего времени,  видится  ряд  причин.     Броские  лозунги  большевиков:  «Мир народам, земля  крестьянам,  фабрики  рабочим»,  оказались  пустым  звуком.  Продразвёрстка с её чудовищными  перегибами  привела  к  голоду  и  тотальному  обнищанию  крестьянства.  Письма  с  мест,  приходившие  в действующую  армию,  показывали  подлинное  состояние  дел,  подрывали  веру  в  советскую  власть.

 Удержать  её большевики пытались,  усиливая  террор и   беззаконие. Выходили  и  распространялись  такие  газеты,  как  «Красный  террор»,  «Безбожник».  С подачи  самого  Ленина производился  варварский  грабёж  церквей («…религия – опиум  для  народа»),  аресты  и  убийства  сотен священников.   Кронштадтское, Вёшенское,  а позже –  Тамбовское  восстания,  десятки  прочих  были  подавлены  с  чудовищной  жестокостью.  В  армии  личности  типа  заместителя  председателя  РВС Республики  ИфраимаСклянского поощряли   децимацию – расстрел  каждого  десятого  бойца,  сбежавшего  с  поля  боя. Отсюда – дезертирство  и переходы  целыми  частями  в  стан  белых.

Страшный  удар  по  казачеству,  бывшему  веками  опорой  и  защитой  государства  Российского,  нанесла  инициированная  и  подписанная  ЯнкелемСвердловым  так  называемая  директива о  расказачивании.  Решением  Оргбюро  ВЦИК  от  24  января  1919  года  санкционировались  драконовские  меры  по  поголовному  физическому  уничтожению  зажиточных  семей  казаков,  всех,  кто  выражал  недовольство режимом.  Это резко  усилило  протестные  настроения  как  на местах,  в  казачьих  областях,  так  и  в  армии,  особенно  в  конных  частях,  где  казаки  были  главной  ударной  силой. 

   После  поражения  Врангеля  и  массового  исхода  за  рубеж  более  ста  тысяч  человек  в  Крыму  осталось  около  сорока  тысяч,  по  выражению  Троцкого,  «лютых  врагов  советской  власти».  Командующий  фронтом  М.В. Фрунзе  в  распространённом  воззвании призывал белых  прекратить  сопротивление,  гарантируя  неприкосновенность сдавшимся.  На  деле,  политическое  руководство  Крыма  в  лице Председателя ревкома, венгра по  имени  Бэла  Кун  и  Секретаря  обкома,  фанатичной  Розалии  Землячки (Залкинд),  используя  методы  средневековой  инквизиции,  уничтожали не  только  оставшихся  военных,  но  и членов  их  семей,  священников,  дворян.  Это вызвало открытое возмущение  части  прославленных  уже  красных  командиров. Среди  них,  якобы,  были  и  братья  Колесовы – командиры  бригад.  Николай  был быстро,  с понижением  в  должности,  направлен  на  Дальний  Восток,  Иван отправлен в  отставку.  А  произвол,  творившийся  в  родных  местах,  стал  той  последней  каплей,  за  которой  последовал его срыв  и  организация  вооружённого  выступления  против  власти.

  «С  нами  Бог  и  народ!  Долой  угнетателей  народа,  шкурников – коммунистов, долой  новых  бездельников,  поглощающих  чужой  труд. Да здравствует  свободная  печать,  слово,  народное  право  и  свободная  торговля.  Да  здравствует  власть  трудящихся!» – слова  воззвания  командира  повстанческого  отряда  Ивана  Колесова.  За  ними  последовали  рейды  по  всему  Среднему  Дону,  Поволжью,  непрерывные кровавые  стычки, массовая  гибель  восставших, в  том  числе родного  брата  Алексея и,  в  конце  концов,  полное  одиночество  израненного,  смертельно  уставшего  человека.  Известно,  что  Колесов в  своей  борьбе принципиально отказывался  объединяться  с  бандами  действительно  белой  идеи.  Аргументируя  свои  действия,  часто  повторял:  «Ленин  сказал  не  так».  Этакое  странное,  несколько  наивное,  сочетание  жестокости к  власть  придержавшим  на  местах  и верой  в  идеи верховного  лидера  революции.

   Как  часто  бывает  в  жизни,  предал  Ивана  Петровича  близкий  человек,  родной  брат  жены, Михаил,  бывший его  ординарцем.  Оставляя  в  стороне  различные  варианты,  изложенные  в  публикациях  историков,  я  останавливаюсь  на  версии,  высказанной  мне  в нашей  длительной  беседе  и  в последствии  подтвержденной в  письмах  Юрием  Ивановичем  Медведевым.  Арестовавшие  Михаила  чекисты  гарантировали  тому  жизнь  и  свободу  за  поимку  бунтаря  Колесова.  Отпущенный  на  этих  условиях  ординарецузнал  от  сестры,  где  скрывается её муж,  ночью  пришёл  в курень,  вместе  они  поднялись  на  чердак – подловку,  на  местном  наречии.  Якобы,  ординарец  предложил  командиру  почистить  его  маузер,  разобрал,  а  сам,  угрожая  оружием,  потребовал  сдаться  властям.  Колесов  бросился  на  предателя,  тот  успел  выстрелить  и  ранить Ивана.  В  жестокой драке  они  провалили камышовое  перекрытие,  рухнули вниз,  и  Мишка  смог  сбежать.   А  Иван  Петрович  выбрался  из  дома  и  затаился  в  прибрежных  зарослях  краснотала.  Здесь  его  и  окружили со  всех  сторон бойцы  Логовского  отряда  ЧОН  под  руководством  Ф. И. Александрова. Всё:  борьба  была  проиграна. Оставалось  лишь  дорого  продать  свою жизнь…

 Наверно,  самую  объективную  характеристику  этому незаурядному  человеку  дал  сам  Фёдор  Иванович   Александров,  арестовавший Колесова,  последний,  кто  видел его живым.   Запись  его  рассказа  в  рукописи   мне  переслала  работник  музея  родного  хутора  Ивана  Петровича, Ширяйского, – Любовь  Васильевна Шарихина. Эти  воины  противостояли  друг другу  с оружием  в  руках. Но  есть  ощущение уважения автора воспоминаний к  поверженному  народному  герою.  Привожу  несколько  цитат  своеобразного  интервью:

 «Если  бы  не  трагедия  в  Иловле,  в  Красной  армии  был бы ещё один  выдающийся  полководец.  Военный  талант  у Ивана  Петровича  в  крови. А  вот  характер был  партизанский.  Где  Колесов  прошёл,  там  делать  нечего  другим». 

  После кровавой  расправы Иванана  съезде  советов  станиц над  членами  президиума  Рубикон  был  перейдён,  он    поставил  себя  вне  закона:

«Члена  ревкома  Талдыкина  Колесов  гнал  на  коленях  до  молочного  магазина.  При  этом  стрелял  рядом:  «Вот  тебе за  продразвёрстку!  За  хлеб!»…  Жена  ревкомовца  повисла  на  Колесове: «Ванюшка,  не  стреляй!  Ванюшка,  не  стреляй!»  Он  её  сбросит  с  шубы  как  котёнка,  она  опять  повиснет.   Талдыкин  встал  седым». 

«Хутор  Колесова  не  выдавал.  Его  прятали  от  нас,  передавали  из  дома  в  дом.  «Ивана  мы  не  отдадим,  он  наш!» 

   «Мы  окружили  терны,  уговариваем,  кричим: «Иван  Петрович!  Мы  знаем,  что  Вы – красный  генерал.  У  нас  приказ  брать  Вас  живым».  Из  кустов  - ни  звука. А посылать  ребят  опасно.  У  Ивана  кроме  орденов  есть  золотое  оружие  от ВЦИКа.  За  храбрость! Стреляет как  бог!»

«Выстрел  сделал  Татаренко  Василий.  Колесов  был тяжело ранен. Я  принял  решение … сразу поездом  отправить  его  в Царицин… «Нет!  Я ещё  жив,  Александров. Домой,  в  хутор, проститься  с  женой. Комбрига  последний  приказ…»

  «На  станции  Котлубань Иван  умер.  По  железной  дороге  в  Царицин  пошёл  запрос: «Куда  деть  труп?»  Царицин  запросил  Москву. Вскоре  пришёл  ответ:  «Хоронить  с  воинскими  почестями,  как  Героя  Гражданской  войны».

  Последнюю  фразу  воспоминаний Федора  Ивановича автор этого  очерка  принимает  с  большим  сомнением…

  Так  закончил  свой  земной  путь  выдающийся  воин,  правдолюб,   не  нашедший   себя  в  новом  мире – мире  насилия  человека  над  человеком.  Его  стихийный  протест  был  заранее  обречён  на  неудачу  и  закончился  трагически.  Думается,  Иван  понимал  это  с  самого  начала,  но  поступить  против  совести, против  своих  убеждений  просто  не  мог. 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

   Через  год  после  его  гибели,  13  марта 1922  года,  Колесов  И.П.  был  награждён  вторым орденом  Красного  Знамени  за  то,  что  «…не  щадя  своей  жизни,  всегда  шёл  впереди  подчинённых  ему  частей  и  увлекал  их  на  бой, чем  способствовал  разгрому  врага".

     Подпись под  постановлением:  Заместитель  Председателя  Революционного Военного  Совета  Республики  Склянский.

 Такой  парадоксальный поворот  судьбынезаурядного  человека – Ивана  Колесова.Красного  комбрига  и  «бандита»,  врага  советской  власти.Народного  героя.