Любава Горницкая родилась 22 июля 1986 года в городе Ростове-на Дону. В 2007 году стала бакалавром журналистики, а в 2009 стала магистром филологии со специализацией «Литература народов зарубежных стран» в Южном федеральном университете. В 2013-ом году присвоена степень кандидата филологических наук по специальности 10.01.01 «Русская литература». Работала методистом и педагогом в сфере дополнительного образования (руководила клубом юного журналиста “Petite”), учителем в школе, на протяжении шести лет (с 2013 по 2019) преподавала в ДГТУ дисциплины, связанные с историей и теорией лингвистики и культурологией. Замужем.

Финалист V семинара молодых авторов при «Беловских чтениях» (2020, Вологда). Рекомендована к участию во Всероссийском Совещании молодых литераторов в МГИК (Химки) в 2021 году организаторами Всероссийского фестиваля им. Бельмасова в Ленинск-Кузнецком.

Пишет стихи с четырёх лет. В 2007-ом году вышел первый поэтический сборник «Цветущий камень». На творческие конкурсы свои произведения до 2020 года не выставляла. Автор мистического романа «Мёртвая вода» и романа-антиутопии «ОЛИМП(и)Ада», которые выложены на сайты самиздата. В поэзии Любаву Горницкую интересует тема рефлексии современной реальности при помощи фольклорно-мифологической символики, «жестокие сказки».
 

***

У него были шрамы на память. Лучше, чем фото. 

Вот – следы того, что настигла охота. 

Вот его любили: крылья и ноты, 

Нацарапанные гранью стекла. 

У него был шкаф для поиска и приключений. 

Вот – на верхней полке шапочка «гений», 

Вот – коробка из жести для ценных мнений, 

Вот – прозрачная мантия зла. 

Он умел собирать огрызки, отрывки, ошмëтки. 

Вот – какие-то письма с подводной лодки, 

Вот – фрагменты костей. Ожидаемые находки

Из раскопок собственных дней. 

И ему всегда говорили: удобным быть круто. 

Извлекай из жизни чужие минуты, 

Улыбайся как надо. Тому-то. Кому-то. 

Улыбайся и стекляней. 

Он сидел на полу, потирая кисти. 

Октябрëм приносило прогнившие листья. 

И ботинки в тине: стоит почистить. 

И на теле расходятся швы. 

И он шепчет, и голос вскрывает рëбра:

«Можно я уступлю приятным и добрым? 

Осудите детали. Я криво собран.

Не мешайте мне быть живым».

***

По краям полыньи багровеет густая кайма. 

«Знаешь, кто прилетал, те учили меня обнимать. 

Я считала, что сильная, справлюсь, сумею сама».

Снег не тает на коже. 

На подоле – узоры из ëлок и алых зверей. 

И в кругу, на бегу, звери спорят, кто больше свиреп.

Ближе к берегу ноет и льëтся густая свирель. 

Кто поймёт? Кто поможет. 

«Знаешь, книги твердят: настоящее –лëд и металл.

И попробуй ещё отыщи, тех, кто их не читал. 

Вот один приходил. Говорил, мол, так сильно устал. 

Заживу. Не убил же».

Отражения – слоем. Сияние вместо лица. 

«Я способная. Правда. Смеюсь и учусь отрицать. 

Только кто рассказал бы, что властен не бог и не царь –

Кто на нитку нанижет».

Птицы цвета угля задевают еë седину. 

«Знаешь, я лишь вода. Разольюсь. Утеку. Прокляну. 

Вот другой приходил. Ел да пил и случайно уснул.

Погостит и в сарае».

И цепочкой следы, за леса, за позëмку и мглу. 

«Не ходи, не буди, не ищи, до чего же ты глуп!».

А метель ворошит, не спеша, сотни встреч и разлук. 

«Я жива. Мной играют».

***

Когда они жили – в воде и пыли,

В переплетении роз и лилий

На пыльных обоях заброшенных комнат, 

Легко и жутко о прошлом не помня,

А он уезжал: на войну, на работу,

На поиск, на помощь и на охоту, 

На ржавом трамвае, где люди теснятся,

Где можно свихнуться или сломаться,

Она рисовала: на белом – мелом,

На чёрном – углём, и платила телом,

Душою и снами, и криком звенящим,

За то, что не было их настоящим.

А в будущем крались мечты и мученья,

Площадки, решётки, шершавые тени,

Оградки и глыбы, ненужные фразы,

Всё то, что придёт навсегда и не сразу.

Но где-то мгновенье, на грани порога

Хотелось смеяться, страшиться и трогать,

И было неважно, что станет со всеми,

Когда застывало тягучее время….

***

Когда я смогу перерасти 

Эту землю, комнату, дом и пути

Железной дороги, где рельсы поют мимо нот, 

Я выйду из тела и будет уже все равно

Куда возвращаться. И небо откроется тихо и гулко. 

И будет весна, потому что нельзя оставаться в зиме. 

Колени согнутся и перестанут неметь. 

И эхо от крика прокатится по переулкам. 

Пока же я собираю то, что уйдет в меня навсегда. 

Людей. Впечатления. Сны. Города. 

И ноты не гаснут внутри, и становится тише. 

Я очень живая, запомни, пожалуйста, слышишь же, слышишь?

***
В закоулках квартиры: клетки, коробки, хлам.
Горько пахнет пылью, светло-чернильна мгла.
Человек сортирует видения по углам.
Птицы вьются, шепчут:
«Ты всегда говорил: слишком много дел.
Не сумел, не справился, не успел.
Слишком черен стал, хоть казался бел.
Ты никто и нечем...».

Человек собирает непрожитое в утиль.
Вот хрусталь, фарфор. Украшали. Никто не пил.
Крысы пол скребут: «Никому не мил.
Не живи вне правил».
Из чужих коллекций — конструктор, лишь собери.
Вот — война, вот — радости. Раз. Два. Три.
И на счёт обрывается. И внутри
Увядают травы.

Человек открывает окно, выдыхает дым.
Тьме внутри говорит: "Хорошо сидим".
Выпускает птиц. Тот, кто невредим,
Прилетит к закату.
"Я иду по ловушкам. Медленно. Тяжело.
Видишь: из ладоней торчит стекло?".
Каруселью кружится потолок.
"Вот моя расплата! "