Публикуем юбилейную подборку Юрия Петровича Ремесника по случаю 80-летия автора!

***

Спасибо, жизнь, что в меру берегла

И нежностью слепой не заласкала,

Что ты порой мне мачехой была

И душу мою в строгости держала.

Спасибо за жестокий дар любить

Все крепче и все чаще без ответа.

Иначе как бы смог я оценить

Бесценный дар обычного рассвета.

Спасибо, жизнь, что в безнадежный час

Надежду у меня не отнимала.

За зной лукавых губ,

За свет обманных глаз,

Которыми меня околдовала.

За гибельную блажь стихами говорить,

Латая ветхий парус на причале.

Спасибо, жизнь, что есть желанье жить

У бездны на краю, у нищеты в опале.

БОМЖ

Дремал вокзал. Чадило хлоркой лето

У стойки, где колбасил «малый зал»,

Читал мне бомж из Ветхого Завета

И что-то из Овидия читал.

Послушник милицейского чертога.

Прокуренный. Пропитый. Продувной.

Он убеждал, что хиппи – от Ван-Гога,

И что Ломброзо – гений, но блатной.

Он круто сёк в Сковороде и Секки.

Генсека – слал на редьку и на хрен.

Паломник, не добравшийся до Мекки,

Пропивший свою бочку Диоген...

Я щедро разбавлял вином скаредность

И, падая с подъездной высоты,

Со страхом ощущал свою ущербность

Перед богатством этой нищеты.

И, может быть, невольно виноватый,

Глядел в зрачки Несбывшейся Судьбы –

А в них светилось что-то от Сократа

И от святой российской голытьбы.

***

Я по четным — почетный,

По нечетным — простак.

Всем пророкам — безродный,

Всем бродягам — свояк.

К сожаленью не молод,

Если счастлив, то встарь,

Я врастал в этот город,

Как личинка в янтарь.

Я врастал в этот город,

Недомерок страны,

Как врастал серп и молот

В герб великой страны.

Молотил наковальню

И хлеба серповал,

Потому изначально

Я для вас не пропал.

Может быть, уваженья

Не наскреб на почет,

Но достоин прощенья

Тех, кто следом идет.

***

Прости мне, мой родной Азов,

Что о тебе я пел так мало.

Любви и верности хватало,

Да не хватало только слов,

Чтоб были нужными как хлеб,

И добрыми, как руки мамы,

Не просто сладким фимиамом,

А средоточием судеб.

Куда бы чёрт не заносил,

Какой не искушал дорогой,

Твоей надеждой и тревогой,

Твоей мечтою светлой жил...

Два снега

В поздний час на виду у всех, 

Обездоленных и влюблённых, 

Над Азовом шёл первый снег, 

Безоглядный и обречённый.

Верховодил над пустырём,

В полутёмных подъездах шастал, 

Перед уличным фонарём 

Безупречной манишкой хвастал. 

Ах, как молоды были мы,

Так тепло нам скиталось рядом, 

Что казалось – среди зимы 

Мушмула цвела за оградой.

Не хватало лишь соловья,

Чтоб признать январь вне закона, 

Таял снег, как душа моя,

На губах твоих полонённых.

* * *

Миг встречи

И разлуки век –

Ты все простила,

Не прощая.

Я для тебя – как первый снег,

Ты для меня – как ливень в мае.

Что ждёт меня? –

Покой, гроза,

Богатство или лихолетье?

Приемлю всё, покуда светят

Мне на земле твои глаза.

Покуда с прошлым говорю,

И счастлив будущей тоскою

По голубому январю,

Где я любил тебя такою,

Такою, как была и есть,

Такою, как когда-то будешь.

Все сберегу: и нежность к людям,

И гнев к врагам, и в битве честь – 

Пока из невозвратных дней

Стучишься ты в мою недолю

Всего лишь женщиной, не боле,

Всесильной в слабости своей. 

Той, что могла меня любить 

Так высоко, самозабвенно,

И даже – той, что всё забыть 

Смогла, оставшись незабвенной.

 
* * * 
                               Вячеславу Юртаеау 
Спасение в провинции, в деревне, 
Где воздух чище, помыслы честней, 
Где обрастают зимние деревья 
Багряным первоцветом снегирей. 
 
Там меньше суеты и больше света, 
Там каждый для кого-то сват и брат. 
Там все: кто – лицедеи, кто – поэты, 
Хотя и рифмоплётством не грешат. 
 
И если ложка дорога к обеду, 
То сам обед – к обыденным речам, 
И так нетороплива речь беседы 
За окаянной чаркой первача. 
 
Там по привычке центр зовут «усадьбой». 
Ложатся поздно. До зари встают. 
А как гуляют на деревне свадьбы, 
А как на свадьбах пляшут и поют! 
 
Там знают цену утреннему хлебу, 
Там любят землю бережно, как мать. 
В провинции рукой подать до неба, 
Чтоб наливное яблоко сорвать. 

 И в этом мире необъятной сини, 
На зеленях засеянных полей 
Так необъятно верится в Россию, 
Так безоглядно верится в людей.