ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРАЗДНИКИ В СЕГОДНЯШНЕЙ РОССИИ: ОСКОЛКИ ИЛИ ТОРЖЕСТВО?

 

                                       1. В гости к Пушкину

Эссе

 

В начале это эссе задумывалось, как путевые заметки о посещении Ростовской делегации писателей Пушкинских Гор и имения Ганнибалов Михайловского, тесно связанного с именем нашего великого классика русской литературы, о впечатлениях от этой поездки, но уже на стадии обдумывания этой работы и первых набросок, пришлось вносить некоторые отступления и размышления, связанные уже не столько с самим поэтом, но и с делами в сегодняшней литературе, в её отношениях с властью.

Говорят, что всё познаётся в сравнениях, вот и захотелось вдруг кое-что сравнить и взвесить. Но обо всём по порядку…

Наверное, у большинства писателей России, а может, и всей планеты, есть заветная мечта — посетить, так сказать, святые места русской литературы. И в дореволюционной  России, и Советском Союзе отношение к писателям всегда было особенным, потому что даже при наличии мощного и всестороннего культурного потенциала общества, писатели занимали в нём очень важные позиции, — не зря их называли «инженерами человеческих душ, потому что они были в обществе кем-то вроде пророков или учителей: к ним прислушивались, их уважали, им верили — обо всём это уже не скажешь в сегодняшней России. И, наверное, потому в СССР постоянно создавали музеи выдающихся писателей и бережно сохраняли всё, что связано с их жизнью и творчеством. В отличие от того же Запада, где только богатые наследники могли себе позволить заниматься делом, которое поддерживает память о писателе, но практически не приносит доход. На Кубе, например, есть музей Хемингуэя, а в Штатах нет.

Я как-то подсчитал все писательские музеи, в которых я был: Шолохов в Вёшках, Закруткин в Кочетовке, Калинин в Пухляковке, Чехов в Таганроге. Но это, так сказать, наши, донские, и тех — четыре. Где ещё? На даче Куприна в Джанхоте, в музеях Чехова, Грина, Волошина в Крыму. Дом-музей Бунина в Ельце. Усадьба Грибоедовых в селе Хмелита Смоленской области, дом-музей Афанасия Фета в Курской области. Провёл очень приятный час в доме-музее Александра Пушкина в Москве, в котором он жил несколько лет после женитьбы на Наталье Гончаровой. Можно добавить ещё восемь. Если не считать малые переделкинские музеи. Вроде бы немало посещений, но в главных для себя музеях наряду с Чеховым,  Буниным и Шолоховым, я не был, и моя мечта побывать в Михайловском, Ясной Поляне, Тарханах, Константиново, уже казалась неисполнимой.

И вдруг в этом году мы, к нашему удивлению, узнаём, что нас с Галиной Студеникиной включили в состав делегации Союза писателей России, отбывающей в Псков на празднование 220-летия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Удивление наше было связано с тем, что при прежнем руководстве Союза такое «включение в состав делегации» ростовских писателей было невозможным — в поездках обычно участвовали одни те же писатели из числа приближенных к руководству. Значит, что-то в нашем Союзе переменилось.

Справедливости ради нужно сказать, что какое-то время и меня включали в состав делегаций выездных Пленумов, но потом почему-то включать перестали, отказывая в самый последний момент по каким-то «уважительным» причинам, как то — «на тебя не хватает места» или что-то другое подобное. Я быстро всё понял и уже не настаивал.

А тут вдруг сообщение о включении в состав делегации, да ещё на праздничную, а не рабочую поездку, что, конечно же, вызывало восторг, — ведь «в гости к самому Пушкину»! 

Вскоре пришли из Пскова и персональные приглашения департамента культуры Псковской области посетить Пушкинский праздник поэзии? в Пушкинских горах 7-8 июня 2019 года и программа мероприятия. Подчёркиваю — персонально каждому участнику.

Привожу приглашения в фотошоповских файлах, чтобы наглядно показать, какие приглашения присылают, когда хотят, чтобы вы приехали, и какие, когда присылаются они формально, потому что никто вас там не ждёт.

 

 

Приглашение на Пушкинский фестиваль.

 

 

Приглашение на фестиваль «Закруткинская весна», который почему-то из литературного превратился в фестиваль народного творчества. Видимо, Виталий Александрович был «народным творцом»

 

 

Потому что следом идут такие отписки:

«К сожалению, предоставить автобус для писателей  не будет возможности, поскольку весь транспорт в этот день задействован на организационных мероприятиях фестиваля. От Семикаракорского автовокзала  будет организовано движение общественного транспорта до причала, от которого каждый час катер будет перевозить гостей в ст. Кочетовскую… Будем рады видеть Вас гостями Межрайонного Фестиваля народного творчества «Закруткинская весна.

С уважением, И.Н.Молоканов».

Писатели, судя по отписке, в организационные мероприятия фестиваля не входят…

 

Ну, всё, едем к Пушкину. Отправляемся шестого июня — в день его двухсотдвадцатилетия. Настроение, как у паломников, собирающихся посетить нашу русскую литературную Мекку.

Вечером уже седьмого числа грузимся на Ленинградском вокзале в фирменный поезд №10 «Москва — Псков», три последних вагона которого — повышенной комфортности, в которые нам заботливые устроители приобрели билеты.

Мы, — это четырнадцать приглашённых писателей из разных регионов страны и большого диапазона возрастов, но все бодрые, весёлые, оживлённые. Ведь большинство из нас едет к Пушкину впервые.

Кроме меня от Ростова персонально пригласили и главного редактора журнала «ДОН_новый» Галину Студеникину, С нами в купе едет гастролирующая по России поэтесса из Донецка Анна Ревякина. Как она попала в состав делегации нам неизвестно. Да мы, в общем, и не интересуемся.

Руководит делегацией заместитель председателя СП России Сергей Шаргунов. Впрочем, «руководит» это громко сказано: за два дня и три ночи мы его всего несколько раз видели, однако, нисколько не печалились по этому поводу. Видимо, он двигался по несколько другой программе.

  

Утро приходит к нам уже в Псковской области, перед станцией с удивительным названием «Дно». Ранний рассвет с трудом протискивается сквозь частокол елей, сосен и берёз в придорожном лесу, вместе с ним тянутся молочные языки берендеевского тумана, который кажется клубами сизого дыма, будто кто-то огромный сидит в самой чаще и курит большую трубку, выпуская на поляны этот тяжёлый, стелющийся по лесной траве, дым без запаха и вони, — он наоборот, свеж и чист, как и всё в этом лесном утре.

На станции «Дно» долго стоим, и есть у нас возможность окончательно проснуться и морально приготовиться к встрече с пушкинскими местами.

Здесь уже, конечно, север, хотя ещё не тот север, который я видел в Ленинградской области, в республиках Карелии и Коми, но всё же север — бесспорно. Леса, леса — в основном хвойные. Меж ними небольшие пространства сельскохозяйственных угодий. И на что первое обращаешь внимание, глядя на них, и невольно отмечаешь про себя, — это большое количество необработанных полей, постепенно зарастающих ёлками, берёзками и разным кустарником. В принципе, здесь повторялось тоже самое, что видели мы четыре года назад, проезжая на машине в Смоленск на выездной пленум Союза писателей и обратно — зарастающие сорной растительностью поля Орловской, Брянской и Смоленской областей. Сколько же их ныне по России — плодородной земли, отданной в частные руки и необрабатываемой. Земли, которая кормила всю страну, да ещё и пол Африки с половиной Америки?  По-видимому, за эти четыре года ничего не изменилось в лучшую сторону — болезнь везде одна: обретя частных хозяев, некогда сельскохозяйственные угодья, превратились в бездействующие пространства, потому что земля теперь в России превратилась из кормилицы в частный капитал, её всегда можно сдать в аренду или продать. Но вот кто и когда это всё будет рекультивировать — вот вопрос? Скорее всего никто и никогда, пока страна будет существовать за счёт забугорного производителя. Но впечатления от увиденного не ахти как радостные…

В Псков прибываем около восьми утра, и здесь нас встречает красавица Рената — помощник директора Псковской филармонии — работник департамента культуры, которая на все дни нашего пребывания на псковской земле и стала нашим реальным руководителем, и нашей, так сказать, заботливой «нянькой», — она ведёт она нас через привокзальную площадь к комфортабельному белому автобусу, который также в нашем распоряжении на все дни пребывания на пушкинском фестивале.

Сразу же с вокзала нас везут в кафе с интересным названием «Хлебная слобода» завтракать. Здесь нас встречают председатель Псковского отделения СП России Игорь Смолькин, которого я знаю по контактам в Москве, и группа псковских писателей.

Что меня поражает здесь в первую очередь — это тесное сотрудничество департамента культуры правительства Псковской области и Псковского отделения СП России, что в нашей Ростовской области сегодня явление немыслимое. Почти два года я пытаюсь попасть на приём к новому министру культуры — хотя бы познакомиться с ним, но безуспешно, он даже не отвечает на мои запросы. Вот так наша новая «культура» любит нашу литературу! В прошлом году во время празднования 95-летия нашей писательской организации только вмешательство Игоря Александровича Гуськова заставило нового министра прислать на торжественное собрание своего заместителя Полину Конышеву. И то слава Богу! — хоть заместитель министра знает о нашем существовании.

Ну, да продолжим дальше.

После завтрака и знакомства с писателяи-псковичанами снова грузимся в автобус и выезжаем в Пушкинские горы.

Псков — город очень провинциальный, хотя и областной центр. Открываю википедию — 210 000 жителей. Примерно — наш город областного подчинения Шахты. Но есть что-то прелестное в его спокойной старинной красоте, размеренной жизни. И что сразу бросается в глаза: здесь много машин, но практически нет пробок. Это в отличие от мегаполисов. Понимаю, здесь можно жить, хотя с работой, наверняка,.. как и во всей России. Зато совсем не видно неухоженных фигур посланцев некогда дружественной Средней Азии, которыми пропахла уже вся Москва.

И кажется уже, что здесь, в Пскове, образ нашего литературного гения витает над головами людей. Он, несомненно, влияет на современную псковскую жизнь.

От Пскова до Пушкинских Гор по шоссе 119 километров. Дорога тоже вполне провинциальная, хотя довольно хорошая, без обычных в глубинке России ям и ухабов. Потому едем довольно быстро. После первого съезда с основной трассы на боковую вокруг пошли настоящие леса — огромные сосны, которые становились всё толще и выше по мере нашего приближения к районному центру «Пушкинские Горы».

Несколько забегая вперёд, хочу сказать, что райцентр Пушкинские Горы, в котором проживают четыре с половиной тысячи человек — по-своему посёлок уникальный. По крайней мере, я таких не видел. Уникален потому, что весь находится в дикорастущем лесу, из которого постарались сделать девственный парк. Из-за частых и толстых стволов вековых сосен все его дома как бы прячутся в лесу — от одного дома за стволами и кронами можно вполне не видеть дома соседнего. Улицы здесь похожи на просто лесные дороги, хотя местами есть и светофоры. Воздух чист, пахнет хвоей и, не побоюсь повторить чужого выражения — напоён ароматами соснового бора, пением лесных птиц и другими звуками русской природы. Да, очень хорошо знали предки Пушкина, где и как надо строить себе летнюю резиденцию (хоть до Питера и больше трёхсот вёрст), и спасибо людям, которые сумели сохранить всё это.  

И здесь ко мне, поражённому величием, высотой и статной красотой необхватных сосен, совсем неожиданно приходит «крамольная», но совершенно современная мысль: «И как это они ещё не сожгли этот лес, и не спилили и не вывезли этот его под видом рекультивации после пожара, как это делается сегодня по всей России. Сначала устраиваем лесной пожар, потом получаем по отработанным каналам подряд и деньги от государства на рекультивацию леса, затем пилим слегка обгорелые стволы корабельных сосен, которые теперь становятся отходами после пожара, и вывозим их, куда нам надо. И, как почти всегда, забываем выполнить последний пункт договора-подряда: насадить новый лес.

Судьба же этих отходов «государство» обычно уже «не интересует».

Кто такие «ОНИ» мы все знаем, как знаем и то, что для них имя Пушкин пустое место, они обожают другое слово на букву «П» — прибыль. Потому и жгут всё, что приносит им прибыль с минимальными затратами.

Русь тысячи лет жила в лесах и не горела, а сейчас Россия горит регулярно. Только в мае этого года в стране было зарегистрировано более полторы тысячи лесных пожаров. А лето ещё впереди… 

Даже не придумаешь, как назвать это отступление, но лирикой здесь, конечно не пахнет.

Через два часа прибываем в Пушкинские горы. Автобус паркуется на небольшой площадке с магазинами, сувенирными ларьками и большим общественным туалетом, который для нас сейчас является очень важным объектом.

До Святогорского Свято-Успенского мужского монастыря отсюда метров триста, но показывать направление нет нужды, — туда уже направляется довольно плотный поток людей. Скоро начнётся лития по Александру Сергеевичу Пушкину.

Честно говоря, что такое «лития», я не знаю. Но думаю, что это вроде литургии. Вероятно, это особая служба в честь юбилея умершего христианина.

Википедия подсказывает, что лития — это торжественное Богослужение вне храма. Ну вот, теперь ясно…

Возле памятника А.С. Пушкину, заваленному живыми цветами, уже просто толпа. Я думаю, — со всей России и дальше. Смотрю на памятник из белого мрамора, который прежде видел много раз на картинках и фотографиях, и мне кажется, что поставили его только вчера, настолько он чист, свеж и ухожен, — ни трещинки, ни скола, ни вековой пыли по впадинам. Время не властвует ни над творениями нашего Великого поэта, ни над его могилой. Прошло уже почти двести лет, а памятник всё таков же. Не знаю, может, это кто-то так бережно ухаживает за могилой поэта, сохраняя его людям, как последний оплот русскости в нашем государстве, может, сам Бог хранит, — мне кажется, что всё именно так.

Монастырская церковь, в которой в течение трёх дней отпевали поэта, находится на самой верхней точке территории монастыря, памятник А.С. Пушкину и родовое кладбище Ганнибалов — рядом с церковью, со стороны её заднего фасада. Рядом с памятником могилы Ганнибалов — дяди и тёти поэта, здесь же похоронен и его младший брат Платон Сергеевич, умерший в младенчестве.

Начинается лития. Довольно молодой, в белом клобуке настоятель монастыря читает молитвы, небольшой хор из чёрных монахов довольно ладно и приятно на слух вторит ему песнопениями. Народ внимательно слушает, крестится в лад молитве. Настоятель, размахивая кадилом несколько раз с молитвой обходит могилу и снова возвращается на своё место.

Монахи поют. И вдруг я слышу нечто странное. Откуда-то справа от меня и чуть сзади доносится резкий, высокого тона, неприятный вой. Оборачиваюсь. Вой явно идёт из женщины лет пятидесяти пяти с покрытой платком головой и отрешённым лицом. «Ну, зачем тебе петь, если не умеешь, только портишь пение монахов», — я готов раздражённо сделать ей шёпотом замечание, но неожиданно понимаю, что это совсем не пение, — ни малейшего намёка на мелодию или слова, это не подпевание монахам, это просто вой, который исходит из женщины сам по себе, словно кто-то где-то дёрнул очень звонкую струну, и теперь он звучит в одной тональности сама по себе, и женщина эта, словно в отключке, совсем этот вой не слышит и не замечает. Как, наверное, — и людей вокруг. И моё внушение не услышит вовсе.

Я — реалист по натуре. И всегда во всём ищу реальные вещи. Но случаются в жизни такие моменты, когда в голову может прийти всякое. Вот и тут сейчас пришло: не нечистый ли это в ней воет от звуков Богослужения. Говорят же, что такое бывает.

Лития закончилась, и народ начал расходиться. Женщина эта исчезла сразу, будто её никогда и не было.

И я уже подумал: «Не показалось ли?» Впрочем, всё могло быть...

Мы идём к автобусу: ехать на диалоговую поляну. Как сказал Игорь Смолькин, это новое изобретение областных властей для проведения всевозможных праздников.

Я спрашиваю у закреплённого за нами экскурсовода музея:

— Скажите, почему Александр Сергеевич умер в Петербурге, а похоронен здесь, в Михайловском. Привезти его сюда, за триста вёрст от столицы, да ещё зимой, по тем временам непростая задача. Кто так решил?

— Так распорядился император Николай I, — рассказывает экскурсовод — молодая, миловидная женщина, судя по всему, с очень большими профессиональными навыками. — Сначала его хотели похоронить в Питере на Литераторских Мостках, потом поступила докладная записка Василия Жуковского с предложением похоронить его на родовом кладбище в имении Михайловское. Он обосновал своё предложение, император согласился. Но главная причина была всё же не в записке, — власти просто опасались, что в Питере на похоронах могли случиться беспорядки, только на Мойку к квартире Пушкина в проститься с поэтом в один день пришло более пяти тысяч человек. Нельзя не учитывать тот факт, что национальная гордость России пал от руки иноземца — француза, а отношение к французам после войны с Наполеоном тогда было не однозначным…

Вот так, российский император своим распоряжением определил судьбу Михайловского, да и будущей Псковской области тоже…

По пути заезжаем в гостиницу «Дружба» в которой размещают всю нашу делегацию.

У меня половина чемодана книг, журналов, газет. Весят они, как один огромный камень. Кажется, всё предусмотрел: и московские лестницы на вокзалах, в переходах и метро, и несоответствие высот перронов и вагонных площадок. Всё рассчитал, чтобы облегчить себе передвижение с тяжёлым чемоданом. Но, как всегда бывает в жизни, всего не предусмотришь. Добравшись благополучно до гостиницы «Дружба» получаю номер на четвёртом этаже (выше уже крыша), а лифт уже несколько лет не работает. Тащусь, купаясь в жаре и обливаясь пОтом, в очередной раз кляня себя за то, что снова перегрузился в поездку (надо же и нас там показать!) по лестнице на четвёртый этаж, чувствуя к себе особое отношение: рядом достался номер двум молодым девчонкам-поэтессам из Москвы и Воронежа, остальные члены делегации —ниже, второй и третий этажи. Но, наверное, это наказание за чрезмерную расчетливость, или же признаки особого отношения ко мне. И так тоже может быть…

Гостиница ещё советской постройки. Шикарной её не назовёшь, но очень и очень приличной — можно вполне. Номера фактически состоят из четырёх комнат. Очень просторная прихожая, налево — ещё более просторная ванная комната, прямо — гостиная с окном на улицу и дальше — большая спальня с огромной кроватью и тоже окном на улицу. И всё в номере есть для того, чтобы в нём нормально жить, кроме кондиционера. Но тридцать градусов у них редко бывает…

В гостинице, видимо, никто долго не живёт, она лишь место ночёвки для многочисленных паломников к Александру Сергеевичу. И ничего что сегодня на улице за тридцать, — нам здесь проводить всего одну ночь, к тому же завтра уже обещают похолодание. Но ты всё равно с чувством достоинства осознаёшь уважение к себе, раз для тебя сняли не номер, а целые апартаменты.

Оставляем вещи в гостинице и снова собираемся в автобусе. Едем, наконец, на эту самую «Диалоговою поляну».         

Как узнаём позже, «поляна» эта оказалась буквально в двух шагах от имения Ганнибалов Михайловское, которое мы в тот день так и не увидели из-за густого леса вокруг.

Сама «поляна» устроена искусственно, это скорее не поляна, а большое, покрытое травой поле гектаров до десяти, окруженное плотной стеной корабельных сосен, толщиной в диаметре до метра и высотой (боюсь соврать, но мне так показалось) метров на пятьдесят. Лес первозданный, лес красавец, — такие сосны должны расти лет сто, не меньше, и даже война не сумела их сожрать.

Само проведение Пушкинского фестиваля на «поляне» это скорее ярмарка тщеславия, по стилю и программе похожая на наши шолоховские ярмарки-праздники в станице Вёшенской, за исключением того, что здесь обязательно выступают поэты и писатели, как приезжие, так и местные, и это входит в обязательную программу фестиваля. Везде чувствуется незримое присутствие великого поэта и литератора. В Вёшенской ещё лет десять писателей исключили из программы праздников, литературой здесь уже давно не пахнет, и незнающий человек может вполне подумать, что Шолохов был великим казачьим плясуном, а не писателем.

В разных краях поляны устроены две больших сцены, перед ними под полотняными навесами ряды пластмассовых стульев. Между сценами «Вешенская» ярмарка — продают сувениры, картины, поделки, воду, мороженное, шашлыки и даже вино на разлив, — павильон с разливным вином единственный, у которого, несмотря на жару, выстроилась большая очередь.

Нас разбили для выступления на две группы — для каждой сцены отдельно.

Необычная для Псковщины жара свирепствовала над широким простором «поляны», но, тем не менее, выступления начались на обеих сценах. Нас предупредили, что на все наши выступления отведено сорок минут на каждой сцене.

На дальней сцене, уже выступали поэты делегации, наша же сцена была заполнена официозом. Сначала выступали разного рода чиновники от заместителя губернатора до главы местного Сбербанка (это, конечно, очень важно для пушкинского праздника), — они страстно рассказывали, кто такой А.С. Пушкин и как велика его роль в культуре России, рассказывали так, словно сами об этом узнали только что, а мы в это время плавились в жаре из-за отсутствия тени в ожидании своего выступления. Потом на сцене появились какие-то деятели искусства, за ними — появились приезжие артисты во главе с сильно раздобревшим Игорем Угольниковым, после них — какой-то оркестр, похожий на симфонический, исполнял несколько музыкальных произведений. Время шло, на второй сцене наши уже закончили свои выступления и искали тень на поляне, а мы сидели на траве на лесной опушке на границе лучей солнца и тени леса, и ждали своей очереди. Время уже перевалило за три часа, и уже довольно сильно хотелось есть. После выступления нас должны были отвезти на обед.

— Когда? — спросил я у Смолькина.

— Скоро, — ответил он, но почему-то пожал плечами.

Тут подошёл кто-то из местных и сказал, что совсем рядом, на одной из лесных полянок стоит полевая кухня и там кормят горячей гречневой кашей с мясом. Я вспомнил такую же кашу в усадьбе Афанасия Фета во время выездного пленума Секретариата Союза писателей. Такая ли здесь? К тому же и ждать «с моря погоды» уже порядком надоело.

— Пошли есть кашу, — сказал я Галине, и мы направились на поиски заветной полянки с полевой кухней.

Кашей действительно кормили, и она также была очень вкусна. Видимо потому, что типично русский продукт гречка очень хорошо сочетается с тушенкой и полевой кухней. Ведь не зря же говорят, что мы выиграли войну на гречке и селёдке.

Раздавал кашу старшина в военной форме с погонами времен Отечественной войны, и любителей каши возле него было уже достаточно много. Мы тоже получили по одноразовой миске с кашей и стаканчику с чаем, уселись за сколоченный из досок стол, сиденьями нам были такие же доски, уложенные на тюки соломы.

Каша была отменно вкусна. Мы съели свои порции и вернулись к сцене.

— Куда ты пропал? — налетел на меня Смолькин. — Только ты исчез, как нас тут же пригласили на выступление.

— Выступили? — спросил я.

— Выступили…

— А я думал, что мы уже выступать не будем, потому пошёл кашу есть, не мог пройти мимо такого соблазна, — сказал я, а сам подумал: «Ну, чтобы я смог сказать нового про Александра Сергеевича? Ведь Пушкина знает всякий, но у каждого он свой. Разве что о своей первой встрече с ним? Нет, это были не сказки. Когда я пошёл в первый класс (а это было в Новошахтинске, мы жили тогда с мамой у дедушки с бабушкой, ожидая вызова от отца «в армию») и я только-только начал читать, я просыпался по утрам, и первым, что я видел, открыв глаза, была пузатая этажерка, на которой среди других стоял ряд из семи или восьми синих книг, на корешках которых было вытеснено золотом «АПУШКИН». Точки и букву «С» я просто не замечал и потому каждый раз ломал голову: почему АПУШКИН, когда должно быть ОПУШКИН, ведь есть же слово «опушка». Это слово я вычитал в сказках. Но ведь в этой книге всё должно быть правильным, — золотом пропечатано, потому я долго считал, что слово «опушка» пишется через «А». Потом как-то спросил у мамы. Она рассмеялась. И объяснила, что все мои загадочные проблемы заключались как раз в том, что я не замечал точек и буквы «С», что первые две буквы — инициалы нашего великого поэта и означают они: Александр Сергеевич, а фамилия его — Пушкин, и к лесной опушке она никакого отношения не имеет.

Можно было рассказать, но кому это интересно, да ещё в такую жару?   

В общем, я был доволен, что, хоть и нечаянно, но выступления удалось избежать. Думаю, Александр Сергеевич на этом даже капельки своего престижа не уронил.

Потом нас повезли обедать в одно из кафе города, что после каши нам делать было тяжеловато. Но справились…

Затем снова в гостиницу и трёхчасовой отдых — приведение себя в порядок перед праздничным ужином.

Ужин так и был назван — Праздничным ужином. Хотя всё необходимое  для банкета присутствовало: и хорошо накрытый стол в ресторане гостиницы с вином и водкой, горячими закусками, и «дорогие гости», и радушные хозяева. Собралось нас за столом человек двадцать приезжих и местных писателей. Но банкета не было. Может, потому что и те, и другие пили мало и только сухое вино (напился только один, из местных, он нас не сопровождал и появился как раз к ужину, по-видимому, числился в поэтах, потому что выпив бутылку водки, стал требовать выслушать его стихи. От него просто отмахнулись, и он, обидевшись, ушёл). Никто не орал шумных тостов, не лез обниматься с объяснениями в любви и с глубоким уважением. За столом шёл спокойный, почти деловой разговор, писатели говорили о сегодняшних проблемах Союза, делились мнениями и надеждами, говорили совсем не однообразно, порой одиозно, но чувствовалась за словами тревога за будущее своё и русской литературы, и всё ещё не умирающая надежда на благоприятный исход.

Было понятно, что в Псковской области русская литература всё ещё жива, пусть не полноценно, пусть дышала уже не полной грудью, но жила. И я думаю, что жила она не только благодаря А.С. Пушкину и местным писателям, но и потому, что руководили областью люди, которым она не была чужда, раз проводят они тут ежегодно такие фестивали поэзии.

За это их можно только благодарить, ибо делают они великое дело.

После ужина пошли гулять меж поселковых сосен. Жара спала, но всё ещё терпко пахло хвоей и сосновой смолой, под ногами слабо поскрипывал песок, и было осознание того, что сделал ты в этот день полезное, нужное дело и не только тебе.  

Была ночь, а северное небо не темнело. Гуляли мы, пока комары не загнали нас в гостиницу.

 

На следующий день жара ушла, установились комфортные для нас 25 градусов. После завтрака в гостинице тем же автобусом едем в усадьбу Михайловское в дом-музей Александра Сергеевича Пушкина. Мы ещё не знаем где он, но оказалось, что вчера мы были буквально в пятистах метрах от него.

Всё в усадьбе продумано, всё предусмотрено: аллеи, уединённые скамеечки, искусственные пруды и прорытые каналы между ними с выходом в речку Сороть, широко открывающиеся дали перед, стоящим на возвышении, господского дома.

Встречает нас трёхсотлетний дуб перед входом в усадьбу со стороны поляны (один из дубов Лукоморья, описанный Пушкиным) и такой же древний вяз в центре подъездного круга между главной въездной аллеи с деревянной аркой и тоже деревянным господским домом, обсаженного более молодыми дубами. Как известно, лошади заднего хода не имеют, потому подъезжали тогда к парадному подъезду обычно по специально устроенному кругу.

Казалось, что всё здесь дышит Пушкиным, и даже лесные птицы поют только о нём. Видимо, воздух настолько напоён народной любовью к нему (посетители группа за группой приезжают к нему, и даже некоторым приходится ждать, пока предыдущая группа пройдёт музей), и эта любовь несёт в себе особую энергетику.

Приходит и наша очередь, и гид наш ведёт нас в дом.

Как она нам рассказала, Александр Сергеевич всего три раза был в Михайловском, которое по наследству от деда Осипа Абрамовича Ганнибала досталось матери поэта Надежде Осиповне Пушкиной, урождённой Ганнибал: дважды он приезжал сюда на короткий срок отдохнуть, и в третий раз — уже на более длительный срок — в ссылку.

Дом по дворянским меркам небольшой, всего восемь комнат в один этаж, «жить в нём тесно» и, когда к Пушкину приезжали друзья Арине Родионовне приходилось перебираться в мыльню, точнее — в просторный предбанник мыльни, который выглядит и ныне вполне приличной жилой комнатой.

Я не буду описывать внутренние покои дома, избы для дворовых людей, где была оборудована и кухня — готовили на всех сразу: и господ с их гостями, и живущей при доме дворне (в общем, это была одна большая семья), внутренние помещения мыльни, — есть фотографии и их я прилагаю к своему эссе, я хочу сказать об атмосфере пушкинизма, наполняющей всю усадьбу особым человеческим состоянием безмерного поклонения и любви к гению043Eть фотографии и их я прилагаю к оих хозяевами,  дворовых людей, где была оборудована и кухня . Итак уже почти двести лет.

Передаю заведующей музея привезенные с собой журналы «ДОН_новый», газеты «Донской писатель», свои и книги Галины Студеникиной в дар Пушкинскому музею. К удивлению, берут охотно, обещают передать в музейную библиотеку, куда поступают всё подаренные издания. Горжусь: теперь в Пушкинском музее-заповеднике есть все писатели Ростовского отделения, начиная с 1991 года. И чувствую радостно, что не зря тащил этот «булыжник» из самого Ростова. 

Четыре часа в усадьбе пролетают незаметно, мы прощаемся с Михайловским и снова едем в Псков, где нас ждут обед во всё том же кафе «Хлебная слобода» и встреча в областной филармонии с литературной общественностью города Пскова и области.

В филармонии зал буквально битком набит горожанами, пришедшими на встречу с писателями. Нас приветствует первый заместитель губернатора Псковской области Емельянова Вера Васильевна. Она же вручает нам всем подарки губернатора. Подарки, в общем, малозатратные для областной Администрации, но какие положительные эмоции они у нас вызывают. Нам вручают персональные дипломы участников Пушкинского поэтического фестиваля — 2019 года за подписью и печатью губернатора Псковской области Михаила Юрьевич Ведерникова. К ним прилагается холщовая сумка, на которой изображён куда-то идущий А.С. Пушкин с бокалом в руке, а следом за ним — мужик в армяке с огромной бутылью в руках. Но самое приятное было в сумках: наряду с обычными блокнотами, календарями, проспектами, всем вручили по томику А.С. Пушкина и — очень символично — круглый ржаной хлеб, чёрная соль в особом флакончике и местный, монастырский мёд в специальной баночке. Да, нас встретили как дорогих гостей: хлебом, солью и мёдом. Как всё-таки немного надо, чтобы сделать людям приятное. Когда ты сам этого хочешь.

Дома мы не едим хлеба вообще, но псковский мини-каравай решили попробовать. И остановились только тогда, когда съели весь. Просто так, без ничего, как хлеб. Настолько вкусен он оказался.

Затем мы все, — и члены делегации, и местные писатели выступили со сцены филармонии, поблагодарили псковичан за тёплый приём, верность пушкинским традициям и любовь к русской литературе. Поэты читали свои стихи. Галина Студеникина прочитала стихотворение А.С. Пушкина «Здравствуй, Дон!», чем буквально вызвала восторг всего зрительного зала. Но нужно уже было торопиться на поезд, а по пути ещё посмотреть древний Псковский Кремль.

К Кремлю нас подвёз всё тот же автобус.

Я видел раньше Псковский Кремль, но только на картинках. Величественное, средневековое сооружение. Но любопытно было посмотреть на него, так сказать, в явь.

Толстые стены, с такими же толстыми, приземистыми башнями излучают надёжность обороны и придают уверенность защитникам города. Огромный двор Кремля сейчас почти пустой, но когда-то здесь были дома, улицы, жили люди. Интересно, что такие старинные крепости всегда были не очень большого размера, сами крепости окружали слободы и посады, в которых жила основная масса населения города. При приближении врага слободские и посадские жители укрывались в крепости, а дома свои просто сжигали, чтобы ничего не досталось врагу, и чтобы не мешать обзору со стен защитникам крепости.

Конечно, поражает Троицкий собор Кремля, построенный в 1699 году на месте предыдущего храма — его называют сердцем Крома (Кремля). Величественное здание на самой верхней точке Кремля с очень высоким крыльцом, которое, наверное, использовалось, как трибуна для выступлений перед народом. Величественная отделка, уходящий под небеса свод. Такой высокий свод я видел, пожалуй, только в соборе города Ельца.

Покупаем и ставим свечи, фотографируемся на площади всей группой и идём к автобусу. Через десять минут мы на вокзале, — наш поезд №10 уже ждёт нас…

 

Зачем я всё это описал так подробно? Возможно, кому-то всё это будет неинтересно, кому-то — скучно, но я всё же надеюсь на заинтересованного читателя. Однако, моя задача была показать не только хроники нашего пребывания на псковской земле, моя задача была показать, как люди, при желании организуют и проводят литературные праздники. И не упираются в отсутствие денег даже не в самых богатых областях России. Надо только иметь желание, любить историю своего народа, беречь культуру, важной частью которой является бескрайняя и всеобъемлющая русская литература, равной которой в мире нет.

Ведь каждый человек, особенно большой начальник, поступает так, как думает, а думает он согласно своего уровня культуры. Кто-то вполне может обходиться без литературы, а кто-то нет. В этом вся суть.

Кроме того, учитывая реалии настоящего времени, когда тысячи наших сограждан, желая посетить нашу литературную Мекку, не могут себе это позволить только из-за неуёмной дороговизны проезда любым видом транспорта, я хотел бы дать им возможность, как бы виртуально побывать в «гостях у Александра Сергеевича» и, возможно, через это моё эссе увидеть себя в Михайловском. Очень надеюсь, что мой этот замысел мне удался, и, может, кто-то, хотя бы в душе, будет мне за него благодарен.

Надо ещё понимать, что русская земля всегда родила талантливых литераторов: и прежде, и сейчас, и будет дальше родить, но если мы сами её не будем беречь, то…

Всё…

В качестве илюстрации использован портрет Поэта кисти О. Кипренского

1. Едем в Михайловское

 

 

 

 

 

 

2. Первые шаги на пушкинской земле

 

 

 

 

3. Идём к Святогорскому монастырю

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. У памятника Великому Поэту

 

 

 

 

 

5.  Лития по Пушкину

 

 

 

 

 

6. Родовые могилы Ганнибалов

 

 

 

 

 

7. Вход в церковь

 

 

 

 

 

8. Аллеи…

 

 

 

 

 

 

 

9. Наш гид – работник департамента культуры

 

 

 

 

10. Пруды Михайловского

 

 

 

 

11.  300-летний вяз 

 

 

 

 

 

12. Дом-усадьба Михайловского

 

 

 

13. Здесь поэт работал

 

 

 

 

 

14. Здесь спал

 

 

15. Автографы Пушкина

 

 

 

 

 

 

16. Камин в кабинете

 

 

 

 

 

17. Вид на реку с террасы дома

 

 

 

 

 

18. Псковская филармония. Нас приветствует первый вице-губернатор Вера Васильевна Емельянова

 

 

 

 

 

19. Так выглядит территория крепости сегодня