ООО «Союз писателей России»

Ростовское региональное отделение
Донская областная писательская организация (основана в 1923 г.)

Анатолий Рощупкин. "Очень короткий роман" (рассказ)

23:07:46 16/01/2018

Очень короткий роман

 

 

1.

 

Прошло много лет, а Виктор Андреевич Зенков нет-нет да и вспоминал ту встречу на вечернем вокзале небольшого города, особенно, когда приезжал сюда по служебным делам.

Тогда, много лет назад, он аспирант местного пединститута, опоздал на электричку и не смог уехать в свой яблочный райцентр Малинино.

Возвращаться в город было некчему, и Зенков остался здесь, на вокзале, ожидать раннего утреннего поезда.

Бросив рюкзак на до блеска отполированную пассажирами скамью в зале ожидания, Зенков плюхнулся рядом, раздумывая: постараться сразу уснуть или пойти пошататься по перрону.

Был вечер, слабые солнечные лучи прощально просвечивали сквозь редковатый строй пристанционных тополей, а из-за кленовой лесополосы всё смелее подступал сумрак – предвестник ночи.

Зенков побрёл вдоль стоящего «под парами» состава «Донецк-Москва». Пассажиры уже зашли в вагоны, лишь возле одного из них стояла маленькая женщина. Когда Зенков подошёл чуть ближе, увидел, что она очень молода, её утончённое бледное лицо подёргивалось, и она неотрывно смотрела в незакрытый ещё тамбур, смотрела на кого-то, находящегося там, неотрывно порываясь что-то  сказать, но тут вышла плотная розовощёкая проводница, собирающаяся захлопнуть тяжелую вагонную дверь. Женщина на перроне взмахнула рукой и крикнула:

- Почему ты не берешь меня с собой?

- Мы обо всём договорились, - загудел в ответ одновременно и басистый и бархатный мужской голос.

Тот, кто говорил, видимо стоял за спиной у проводницы, и она недовольно дёрнула широким плечом:

- Пассажир, заходите в купе!

Зенков не видел говорившего мужчину, но уже ненавидел его странный, раздвоенный голос, его спокойствие, которым он словно холодным душем обливал вытянувшуюся у вагона женщину.

- Почему ты уезжаешь, ведь у тебя еще два дня командировки? – снова крикнула она тонким, срывающимся голосом.

- Перестань, Ольга! Не рви себе, да и мне душу. Я люблю тебя, только тебя и обязательно приеду, скоро приеду…, - бархат в голосе говорившего преобладал, он, наверное, махнул ей рукой, но Зенков это не видел, а видел лишь её, бросившуюся к вагону, но тут звонко захлопнулась железная дверь, и состав, дёрнувшись, пополз мимо вокзала.

Поезд ушёл, а она всё стояла и стояла на том же месте, безжизненно опустив руки, и серая косынка, словно плеть висела в правой руке.

Но вот, очнувшись, женщина медленно повернулась и побрела в сторону вокзала. Какой-то пожилой, полный мужчина деревенского вида с корзиной, наполненной  яблоками, шёл ей навстречу. Столкнувшись с ним, женщина упала.

 

2.

 

Зенков подбежал, помог подняться, сверкнув глазами на оторопело стоящего со своей корзиной мужика. Тот поставил ношу на перрон, собрал раскатившиеся яблоки и стал оправдываться.

- Ладно уж, идите, без вас разберёмся, - резко сказал Зенков, - что стали, свет заслонили?

Он сказал это слишком громко, запальчиво, и оба – и мужчина и женщина, потирающая ушибленное колено, с удивлением посмотрели на него.

Зенков, поддерживая Ольгу (он теперь знал, как её зовут) под руку, привёл её в зал ожидания и усадил на ту же скамейку, на которой совсем недавно лежал его рюкзак.

- Как вы себя чувствуете, - спросил он, садясь рядом, - может – в травмпункт?

Девушка отрицательно покачала головой, но больше ничего не сказала, продолжая потирать колено и смотреть в широкое вокзальное окно, в ту сторону, куда ушёл московский поезд.

В окне всё явственнее обозначался вечер, станционные фонари освещали молодые клёны, посаженные вдоль вокзала. Первые робкие звёзды появились на темноватом небе, но уже где-то рядом была светлая часть ночного неба,  вот-вот должна была появиться луна,  чтобы начать хозяйничать над вокзалом, над всем маленьким древним городом.

- Вам помочь? – опять спросил Зенков, всё ещё толком не разглядев Ольгу. Она повернула к нему лицо, и он увидел большие карие глаза, каштановые волосы, рассыпанные по смуглому лбу. Увидел, какая она ладная, молодая.

Он обрадовался её красоте, её молодости и этому взгляду – не испуганному, а спокойному, внимательному.

- Простите, я доставила вам неудобства, - сказала она и попыталась улыбнуться, - беспокоиться обо мне не надо. Я сейчас посижу и уеду в город. А вы куда едете?

Он объяснил, она кивнула, потом встала и, подойдя к окну, долго стояла молча. Багряные кленовые листья парашютами  опускались на землю, на пакгаузы, на темнеющие на запасных путях вагоны.

В зале ожидания людей было мало. Кроме Зенкова и Ольги на скамье в углу похрапывал знакомый мужчина, недалеко от него ворковала  стайка девчонок, потом и они ушли.   

- Вас проводить до остановки?- нарушил тишину Зенков.

- Зачем? Куда? Мне и ехать-то некуда, - она не вздохнула, а словно выдохнула, вытолкала из себя сгусток душевной боли. – Тётка уверена, что я уехала в Москву и ушла куда нибудь, а ключей у меня нет…

    - Тогда вам ничего не остаётся, как составить мне компанию, - сказал Зенков и усмехнулся.

- Вам? Компанию? – она повернулась к собеседнику всем телом и внимательно посмотрела ему в глаза. – А вы мне не хотите составить компанию?

- Всегда пожалуйста, - Зенков ответил весело, браво, но уже в следующую секунду пожалел об этом. Ольга продолжала без улыбки смотреть на него, хотя мысли её были далеко – он это чувствовал.

- Давайте погуляем по кленовой аллее…

- Давайте, - он удивился её такой простой просьбе, пропустил вперёд и вышел следом из высоких дверей вокзала.

 

3.

Они двинулись вдоль железнодорожных путей. Вечер ещё не превратился в ночь, сопротивляясь сумраку, надвигающемуся на  маленький вокзал, на стоящие рядом домики, в которых наверное жили семьи железнодорожников.

За строем кленовой аллеи опускалась багровая заря, всё окрашивая в особый, экзотический свет, всегда волнующий Зенкова, вызывающий то ли душевную тоску по чему-то несбывшемуся, то ли неуверенность перед тем, что должно случится в его жизни.

Среди клёнов росла одинокая искривлённая береза, и Ольга направилась к ней. Боком присев на изгиб берёзы, она чуть приподняла голову, закрыла рукой глаза и замерла в таком положении. Зенков стоял рядом, не зная, что ему делать, что говорить.

- А я знаю, как вас зовут, - сказал он.

- Откуда? – спросила она, не открывая глаза.

Он рассказал.

- Понятно, - она вздохнула, - а мне совершенно безразлично, как вас величают…

Но она тут же открыла глаза и вдруг схватила его за руку и потянула к себе. От неожиданности он невольно покачнулся и чуть было не упал на неё, успев опереться о берёзовый ствол.

Ольга вскочила и вдруг прижалась к Зенкову, обеими руками обняла за шею и затихла у него на груди, словно птица, спрятавшаяся от непогоды.

От этих прикосновений у Зенкова закружилась голова и задрожало сердце, вдруг по-особому застучавшее, как бы живущее отдельно от него, Зенкова.

На миг она подняла голову, и он увидел раскрытые навстречу ему губы, и тут же прильнул к ним своими губами, как бы сливаясь с Ольгой, растворяясь в ней. Её теплота вошла в него, и он уже весь был во власти этого прикосновения, этих минут безумия, которые случаются между мужчиной и женщиной…

Он ничего не смог вспомнить потом кроме необыкновенной нежности к ней, внезапно вспыхнувшего огня в своём сердце и ещё… шороха сухих осенних листьев, насыпавшихся под одинокой берёзой.

Он помнил, как они лежали на этих листьях и он укрывал её своей курткой, как Ольга, оторвавшись от Зенкова, то ли плакала, то ли смеялась. Он вновь обнял её, заслоняя от лёгкого ветерка, прилетевшего из-за кленовой аллеи.

- Я ведь правда понравилась тебе? – Спросила она, закрывая ему рот ещё одним поцелуем и мешая ответить.

- Правда, - выдохнул Зенков, когда она вновь легла рядом и стала смотреть вверх, на звёзды, только появившиеся в своей невообразимой вышине.

Ему показалось, она уснула, забылась, но вдруг вскочила и вскрикнула:

- Отвернись, быстрее!

Он перевернулся и лёг на грудь, и пока она приводила себя в порядок, не знал, что будет дальше, о чём они будут сейчас говорить. Но, закончив свои дела, она присела рядом, стала гладить его волосы.

- Ты извини меня, я не знаю, что со мной произошло, зачем всё это случилось…

- Ты тоже прости меня, - сказал Зенков,  вставая, - воспользовался, понимаешь, чужим горем…

Он вновь хотел обнять её, но её последние слова выстроили преграду между ними, и он стоял перед этой преградой, не решаясь нарушить.

- Ты не извиняйся, - сказала Ольга, - спасибо, что ты сейчас рядом, именно ты – хороший человек, я это чувствую, что хороший, а мог бы оказаться кто-то другой, плохой, и это было бы ещё ужаснее…

Ольга поправила серую косынку на шее и быстро пошла в сторону вокзала. В зале ожидания они вновь сели на ту же скамью. Опять перед ними было широкое окно, словно экран, где показывали жизнь ночного перрона. Вскоре стало совсем темно,  под светом фонарей резче обозначились предметы за окном.

Знакомый мужик, расстегнув жёлтый ватник и растянувшись на скамье,  безмятежно спал, свесив поросшую светлыми волосами большую руку. Опрокинутая корзина валялась рядом, а яркие краснобокие яблоки, словно пасхальные яйца, раскатились по полу.

- Я всё же поеду домой, - буднично сказала Ольга и положила руку на ладонь Зенкова.

- Я провожу, - он быстро поднялся.

4.

На остановке было безлюдно. Автобусы уже ходили реже, и они долго стояли под шиферной крышей.

Ольга тесно прижалась к Виктору, но сначала это прикосновение было другим, не таким, как там, в кленовой аллее. Казалось, каждый думал о своём. Но когда она, насмотревшись на звёздное небо, повернула лицо к нему и её широко распахнутые глаза упёрлись в его глаза, он внезапно опять ощутил чувство нежности к ней.

Зенков обнял Ольгу за плечи, прижал к груди, и она вдруг как несколькими минутами раньше прижалась к нему губами, а потом спрятала лицо у него на груди.

- Ты вправду полюбил меня? – спросила она тихо, как ему показалось, испуганно.

- Да, с тех секунд, как увидел, - Зенков почувствовал, как снова потеплело у него на сердце после её вопроса, как быстро тает страх, что встреча эта - неправдоподобная, невзоправдашняя, словно мираж…

Да, он уже любил эту маленькую, внезапно появившуюся в его жизни женщину. Там, в кленовой аллее, она успела рассказать о недавней смерти родителей, ушедших один за другим, о неудачном замужестве, о грубости тётки, уговорившей её продать отцовский дом в деревне и забравшей деньги себе. Теперь она  жила у неё на положении квартирантки.

Ольга была несчастна, неустроенна, но это её состояние уже было не только её, но и его, Зенкова состоянием, и он начал её успокаивать и обещать, что сделает всё, чтобы она не была несчастной и неустроенной.

Она повела головой, грустно улыбнулась, соглашаясь с ним, но было что-то недоговоренное, недорешённое. И Зенков понял, что – уехавший в Москву человек.

- Возникнет ли он вновь? – прямо спросил Виктор.

- Нет, не возникнет, - ответила она и вновь поцеловала его страстно, откровенно, как целует давно знакомая женщина. – Ты меня простишь за него?

Он ничего не ответил, лишь крепче сжал её плечи, обтянутые серым драповым пальто.

- Мы будем вместе, всегда, - сказал он через некоторое время. - Ты мне веришь?

- Верю, милый, конечно, верю, - отозвалась она, но в это мгновение какая-то печальная  непрозвучавшая, но  осязаемая нотка возникла и погасла в его сознании.

Под тусклым светом ночного фонаря он вынул из кармана куртки затёртый, старый блокнот и огрызком карандаша нацарапал на листке её адрес, который она продиктовала.

Наконец подъехал автобус. Пассажиров в нём было мало, и Ольга, пройдя по салону, выбрала место у окна, напротив стоящего на земле Зенкова. Она улыбнулась ему и помахала рукой.

 - Я обязательно приеду, - сказал Зенков, и она  сразу поняла эту фразу по его губам.

- Я приеду, - опять сказал он, слыша, как захлопываются автобусные двери–гармошки.

- Я буду ждать, милый, - сказала она, не отрывая от него глаз, и он тоже по губам понял, её слова, улыбнулся и на прощание поднял вверх обе руки.

Автобус уполз за поворот, а Зенков ещё долго стоял на пустой остановке, почти физически продолжая ощущать и нежность к уехавшей Ольге, и горечь прощания с ней, и  необъяснимую, щемящую на сердце тревогу.

 

5.

Возвратившись домой, в Малинино, Зенков всё время думал о неожиданной встрече, до мелочей вспоминая её, проигрывая в уме случившееся. Как не старался, но быстро в город он выехать не смог – заболел учитель физики, и Зенкову кроме своих пришлось вести и его уроки. Он начал считать дни до осенних каникул. И когда они наступили, сразу поехал к Ольге.

Эта поездка ему запомнилась от начала и до конца. В утренней электричке сидели бабы с сумками и вёдрами наполненными яблоками. Они ехали на городской рынок. В вагоне пахло свежей антоновкой, штрифелем, грушами.

Зенков сидел между говорливыми кумушками, но шум не мешал ему, мысль работала чётко. Он думал, как наконец-то обрадуется мать, когда он привезёт Ольгу к ним в тихий дом, как захлопочет она на увитой плющом веранде.

Выходя из поезда на вокзале, он не спеша оглядел ещё более поредевшую, почти напрочь избавившуюся от листьев кленовую аллею, заметил огромную кривую берёзу и заспешил к автобусной остановке.

В этом  городке  он всё знал, - за время своего студенчества где только не был, и потому уверенно нашёл улицу Северную, вплотную примыкающую к городскому саду, в котором по вечерам чуть ли не каждый день играл духовой оркестр.

Зенков подошёл к дому № 10, увидел крашеный металлический забор, узкую деревянную, слегка покосившуюся калитку. На окнах дома были резные ставни, но краска в некоторых местах сползла, обнажив тёмные прогалины.

Зенков со скрипом открыл калитку и шагнул во двор. Он был почти пуст, лишь рядом с невысоким крыльцом красовалась цветочная клумба. Цветы были уже поникшие, но некоторые ещё красовались, сохраняя в себе частицу уходящего  лета. Видно, за клумбой тщательно ухаживали.

Взбежав по жалобно скрипнувшим под ним ступенькам, Зенков нажал на кнопку звонка. Было тихо, казалось в доме – никого. Он громко постучал кулаком в дверь.

- Кто там? – раздался хрипловатый женский голос.

- Добрый день! Я – к Ольге. Можно её увидеть?

- Кто вы? – Он почувствовал, как там, за дверью женщина  затягивается сигаретой.

- Друг.

- Друг? Знаем мы этих друзей, - загрохотал засов, и дверь распахнулась во всю ширь. Осанистая женщина средних лет с крашеными рыжими волосами, появилась на пороге. Запахивая плюшевый халат, она на миг раскрылась, сверкнув тяжёлыми  обнажёнными грудями.

- Так чего тебе? – она держала одной рукой сигарету, другой придерживала полы халата и смотрела поверх головы Зенкова.

- Я уже сказал. Мне – Ольгу.

Она помолчала, потом опустила голову  и оценивающе окинула взглядом Зенкова.

- Вы что не слышите? Где Ольга? Она тут живёт? Может я ошибся адресом?

- Тут, тут, - сказала хозяйка, уже не спуская с Зенкова глаз. - Тут она живёт, милок. Вернее, жила. Уехала твоя Ольга в Москву. Дня три как уехала. Как прибыл её Николай  Семёнович, так и уехала. А что – хороший человек. Вежливый, культурный, добрый – целый ящик  шампанского привёз. Две бутылки ещё осталось. Хочешь, пойдём – допьём!

- Как уехала? Почему? – остолбенело спрашивал Зенков, и сердце его стремительно падало вглубь тела.  - Она же обещала … ждать.

- Ладно, не горячись. Вижу, малый ты дельный, расскажу тебе всё рядком. – Хозяйка прислонилась спиной к открытой двери, опять затянувшись сигаретой. – Она ведь с ним, Николаем-то, ещё с месяц назад познакомилась. На семинаре каком-то. В гостинице у него жила с неделю. Он сначала бортанул её, а теперь возвернулся, забрал. Обещал жениться. Паспорт чистый показал – говорит, с прежней своей – задница об задницу. Выпили тут с ним, посидели у нас на кухне. Насовсем, говорит, увожу я вашу Ольгу, Елизавета Тихоновна. Меня Елизаветой Тихоновной зовут. А тебя?

Зенков молча слушал, повернув голову в сторону, где внизу под домами, стоящими на взгорье, извилистая синеватая лента реки медленно и равнодушно текла в сторону Софийского собора.

- Так ты слушаешь, паря? – Елизавета Тихоновна чихнула и давно истлевшая сигарета вывалилась из её полноватых вывернутых губ. – Что тебе ещё рассказать? Спасибо мне Николай Семёнович сказал за Оленькино воспитание, денег дал. Хороший человек! А эта, - хозяйка сузила и так маленькие глаза, - Олька то, даже руку на прощанье не подала. Неблагодарная!

 Тётка замолчала, вновь  кинула взгляд на Зенкова и сказала:

- А что ты так расстроился? У тебя этих Олек ещё вагон будет и маленькая тележка – вон ты какой статный, прямо Штирлиц вылитый…

Она пошловато засмеялась, пригладила рукой волосы и опять перезапахнула халат.

- А то зашёл бы. Шампанским угощу, чаю попьём…

Зенков резко повернулся и словно слепой шагнул с крыльца, угодив левой ногой в цветочную клумбу. Из двери, видя это, грязно заругалась Елизавета Тихоновна.

 Виктор плохо помнил, как шёл к автобусной остановке, как ехал на вокзал, как брал билет на электричку.

Лишь в вагоне, когда за окном побежала знакомая кленовая аллея, мелькнула одинокая березка, он опомнился. Мыслей не было, сердце давила тоска-кручина. Потом, когда он уже сошёл в Малинино и брёл мимо своей школы, мимо большого красивого Дворца культуры, оттуда слышалась репетиция хора, ему стало легче: боль внутри стала уменьшаться, таять, но совсем не ушла. Зенков вдруг остро понял, как впервые безжалостно, наотмашь ударила его судьба…

 

6.

Многие годы он ничего не знал об Ольге. Жизнь его текла степенно, как планировал и даже лучше. После окончания аспирантуры защитил кандидатскую, лет семь директорствовал в районном лицее, потом его перевели в область, где Зенков три года поработав заместителем регионального министра общего и профессионального образования, возглавил это ведомство. Поговаривали, что губернатор присматривается к Зенкову, как к своему потенциальному заместителю…

Он стал профессором, доктором наук. Много ездил по области, бывал за границей, в Москве, Питере, проводил семинары и совещания, встречался со множеством людей. Как-то заехал в городок своей юности. В стенах когда-то пединститута, а теперь университета имени Ивана Бунина прочитал большую лекцию, заслушал доклады  директоров нескольких школ и лицеев…

Когда мероприятие закончилось, Зенков пошёл к гардеробу, чтобы получить своё пальто. Приняв его от невысокой пожилой женщины, у широкого зеркала стал одеваться.

- А я вас узнала, - сказала гардеробщица, наблюдая  за ним, - вон вы каким большим начальником стали! И не подумала бы…

Повернув голову в сторону говорившей, Зенков узнал её. Это была Елизавета Тихоновна.

Она сильно постарела, стала ещё приземистее, раздалась в бёдрах и волосы её были теперь не крашеными, а редкими, седыми. Старческие прожилки украшали лицо когда-то разбитной розовощёкой женщины.

- Как поживает ваша племянница? – спросил Зенков, продолжая смотреть в зеркало и застёгивая верхнюю пуговицу пальто.

- Так нет Оленьки, - на глазах старухи появились слёзы, - давно нет. Восемь лет как померла…

- Что же с ней случилось, - уже одетый Зенков подошёл поближе к гардеробной стойке.

- Вышло-то не очень хорошо. Не повезло девке. Что-то не заладилось у них с Николаем Семёновичем. В скорости как поругались, ушла она от него. На какой-то завод устроилась, в общежитии жила, потом за вахтёра вышла, забеременела. А при родах, значит, и умерла сердешная, - тётка заплакала, - и ребёночек – тоже. Сама я правда, всё это не видела, она мне вообще не писала, а вот соседка моя нынешняя, Серафима, про все эти дела и рассказала – работала вместе с Олечкой там, на заводе… Так что нету племянницы, жалко кровинушку!

  Зенков хотел в сердцах напомнить собеседнице о тех обидах, которые нанесла Ольге, она, родная тётка, но в этот момент к гардеробу подошла группа участников семинара, и Елизавета Тихоновна кинулась их обслуживать.

Зенков медленно шёл по широкому коридору университета к выходу, всё ещё не отойдя от разговора с гардеробщицей. Перед ним словно  живые стояли глаза Ольги – той, далёкой, молодой, встреченной на вокзале.

В кармане итальянского костюма-тройки запел телефон. Звонила жена.

- Бельчик мой, - заворковала она, - смотри не останься там на ночь. – Знаю, сколько у тебя в этом городе друзей-товарищей. Зазовут напоят, приведут в нерабочее состояние. Все они таковы, пока ты при должности, а что случись – и здороваться перестанут…

- Ты мне для этого позвонила? – спросил Зенков. - И сколько можно просить не называть меня «бельчик мой»? – Он почти кричал в трубку, и там, в большой квартире областного центра жена замолчала, словно поперхнувшись. Зенков уже подумал, что она выключила телефон, но тут же услышал её рыдания.

- Как тебе не стыдно так со мной разговаривать? Что ты злишься? Я всю жизнь тебя отдала, а теперь и слова не могу сказать! Извини за беспокойство. Просто хотела сообщить, что сын с семьей из Лондона возвращается. Ты же знаешь, как он ценит твоё внимание, как внучка по тебе скучает…

- Ладно, - примирительно сказал Зенков, - конечно, приеду. И к самолёту успею…

У выхода из университета его догнал ректор,  юркий, подвижный, но уже в солидных годах человек, и стал  приглашать на банкет. Зенков поблагодарил и отказался, сославшись на занятость.

Выйдя из здания университета, он глубоко вдохнул осеннюю свежесть и сел в серебристый «Форд».

- Домой, - скомандовал он водителю.

 

7.

Путь лежал мимо  старого величественного Софийского сбора, автором которого был тот же архитектор, который построил и несколько башен  московского Кремля. Когда приблизились тяжёлые, полуоткрытые двери собора, Виктор Андреевич попросил притормозить, и вышел.

Вновь как и тогда, во время встречи с Ольгой, была осень, на асфальтированных дорожках, тянувшихся вдоль собора, ветер гонял жёлтые листья, сорвавшиеся с высоких берез.

Зенков вошёл во внутрь  храма. Там заканчивалась служба. И когда она закончилась и дьяки унесли все атрибуты, люди стали потихоньку покидать затемнённое помещение, Зенков наклонился к маленькой старушке в чёрном платке и шёпотом спросил, где можно поставить свечку за упокой души.

Она отвела его к нужному месту, и он увидел, как много свечей уже горит перед изображением распятого Христа.

Свеча, которую он купил в церковном киоске, разгоралась, медленно, неторопливо,  колеблясь и потрескивая. Зенков испугался, что она потухнет, но через две-три секунды огонь свечи качнулся и ярко вспыхнул, сравнявшись с теми огнями, которые горели рядом.

Виктор Андреевич вырос атеистом, но в последнее время всё больше думал о религии,  чувствуя её душой. И сейчас, не спуская глаз с яркого белого огня свечи, ему захотелось, чтобы Ольга, там,  в небытие, почувствовала его, ещё живущего на грешной земле, поняла, что пока он жив, будет помнить её и благодарить за то, что случилась в его жизни их первая и последняя встреча.

 

 

 

 


Анатолий Рощупкин
10:06:57 29/03/2018

Спасибо всем,кто читает и высказывает свои мысли.Для меня это очень важно!
Читатель
20:14:43 28/03/2018

Просто читателю

Может, меньше - цинизма, а больше - сочувствия? Глядишь, и жизнь наладится!
Просто Читатель
10:21:15 23/03/2018

Ну и Ольга- молодца! Играет первую скрипку: одному скандальчик на перроне, второму хороший секс под кривой березой. Из рассказа непонятно- познакомились ли они? Зато понятна пассивность героя (ведь за него все сделали) и логичен трагический исход жизни Ольги (ей было на момент беременности не менее 40 лет). Да, блуд вреден, здесь с автором я согласен, разрушает и физически и нравственно...
Владимир Морж
18:49:52 17/03/2018

Всё нормально

На мой взгляд рассказ самодостаточен и ёмок. Поступки героев оправданы. Это не о большой любви и даже не о страсти. Это о несбывшемся. Читается легко.
Непонятно, почему внутри вокзала растут клёны, с которых падают листья. Нужно этот момент уточнить.
Владимир Морж
13:52:46 17/03/2018

Про упрёки

"Вы упрекаете моего героя в том,в чем он не виновен.Он живет"
Людмила упрекала вовсе не Вашего героя, Анатолий. :)
Рассказ уже потому интересен, что вызвал интересе у Людмилы, которая не смогла пройти мимо. Другое дело, что собственно дискуссия ведётся между Людмилой... и Людмилой. :)
Вернусь сюда позже.
Елена Арент
17:46:47 03/02/2018

Благодарю автора за нахлынувшие на меня чувства и переживания после прочтения рассказа.
Анатолий Рощупкин
21:56:42 29/01/2018

Людмила Николаевна,спасибо за оказанное внимание.Учту Ваши замечания.Но Вы упрекаете моего героя в том,в чем он не виновен.Он живет в очень другое время! Когда люди научились (привыкли) не то что сдерживать свои чувства,но и вообще жить без них,продавать совесть,страну,да что там - мать родную при необходимости. Так что Зенков на фоне сегодняшнего дня - человек положительный - не ворует,не гуляет и т.д.К сожалению,несчастный в общем-то человек.Фрагмент разговора с женой и всплывшая память о несостоявшейся любви. А что ,там,в молодости,он должен был ехать в Москву за Ольгой и топором зарубить ее сожителя,которого, ему понятно, она любила по-настоящему? Да,спасибо,профессор, Вам за внимание!Но неужели Вы читали только один этот мой рассказ?Или все так плохо,что другие мои вещи вообще не тронули Вас?Невольно позавидуешь своим коллегам по писательской организации,которых Вы оцениваете по достоинству...Всего Вам доброго.Если честно,даже не знал,что вещь,помещенная на сайте,рассматривается кем-то почти всерьез,а несчастные книжонки наши никому не нужны.Даже членам=Союза писателей.
Людмила Малюкова
15:42:32 27/01/2018

О "Коротком романе"

"Притом..."
"Скромных рассказов" не бывает, потому как обычная мера весов здесь не действует. До классиков , включая и Бунина, нам не дотянуться. Они как " ориентир "для нас. А вот законы художественной закономерности сбрасывать со счетов не стоит никому . С Буниным я позволила сравнить "К.р." вовсе не ради соразмерности как таковой: его начальный эпизод (по композиции - "завязка") вызывает ассоциации с "Солнечным ударом" (внезапная "страсть"). Уверена, что автор рассказа вовсе не имел в виду классика во время своей работы - в жизни встречается много повторений ("Все мы вышли из гоголевской шинели"). Но возникшая невольно эта ассоциация тотчас вызвала и представление о дальнейшем развитии сюжетной линии и вопрос: "Что же такое страсть?" Грань между обычным фактом жизни и художественным обобщением весьма зыбка: легко соскользнуть в"низины" бытия, далекие от подлинного искусства. Здесь я сравниваю, как образец,: у Бунина случай "переходит" в образ высокого напряжения ( герой забывает всё, это всё переламывает его судьбу, впрочем, это же у Чехова, Толстого, Лескова и др. классиков). Случившееся в "К.Р." совершенно не оказало никакого воздействия на судьбу героя. Напротив, узнав через слишком затянувшееся время о Её уходе к другому, очень скоро он успокаивается ( "Жизнь текла степенно, как планировал. И даже лучше"). Более того, лично у меня возникает к такому герою довольно негативное отношение - напоминает он этакого новоявленного чеховского героя, который , став весьма "респектабельным", при упоминании о своей былой страсти теперь с безразличием произносит: "А, это те Туркины, у которых дочь играет на фортепьянах". В "К.Р." через много лет , встретившись случайно с теткой Ольги, Он задает дежурный вопрос:"Как поживает ваша племянница?" При этом с невозмутимостью продолжает смотреть в зеркало, застегивая спокойно пуговицы. После всего этого, узнавание его о смерти Её как-то трудно сочетается в нем с "семейно-вздорным" диалогом по телефону с супругой и приход в неведомый до сих пор ему храм. Словом рассказ оказался весьма "разбалансирован" ( много художественно-логических нарушений: он не убеждает).
Но вот что в связи с этим не могу не заметить: если рассказ вызвал дискуссионный разговор, - это уже интересно , есть о чем спорить. Существующий "Сайт" у писателей Дона - прекрасно. Плохо то, что в нем публикуется немало слабых сочинений, которые не выдерживают никакой критики , Но, когда читаешь отзывы, они для всех неизменны ( "Как хорошо! Спасибо! Молодец. Горжусь тобой!" и пр.) И нигде не видно и попытки разобраться, что я читаю, и что же меня так уж "затронуло". Подобный разговор не для тех, кто посветил себя священному делу - литературе. Пользы от этого никому.
анатолий рощупкин
10:47:01 25/01/2018

Очень короткий роман

Причем здесь Бунинский рассказ и мое скромное творение?
P. S. Людмила Малюкова
12:14:01 23/01/2018

Прошу извинения у читателей за опечатки в отзыве : неожиданно нажала на "отправить" и теперь не могу вернуться, чтобы их исправить.
Людмила Малюкова
18:03:07 22/01/2018

Ответ оппонентам

И представить не могла, что моя реплика вызовет столь бурный резонанс. Вопреки раннему намерению, в такой ситуации, думаю, ответить обязана. обязана. И прежде всего потому , что прямо-таки обескуражило весьма фривольное представление моих оппонентов о литературном процессе и законах художественного мастерства. Незнание того, что есть факт жизни и есть правда искусства не идентичные друг другу ( в жизни встречается много такого, что к искусству никакого отношения не имеет) Когда я читаю, что "художественность" каждый понимает "субъективно", у меня тотчас возникает резонный вопрос: а что у искусства нет своих законов? И если так, то, разумеется , каждый волен судить о произведении, как ему вздумается. Или когда утверждается: "грош цена художественности, если за ней не стоят идеалы сострадания и гуманизма". И здесь я задаюсь вопросом: бывает ли художественность сама по себе без идеалов? ( Между тем эти ипостаси - едины, а идеалы вне этого - область , не имеющая отношения к искусству.). И совсем остается только развести руками ( ну что тут сказать!), если читателю "ближе" рассказ А.Рощупкина, чем И.Бенина "Солнечный удар" ( незыблем закон: классика на то она и классика, что она разомкнута на все времена).
А теперь непосредственно о рассказе "Короткий роман", " страсть" в котором вызвала столь позитивные оценки. Сразу замечу, что её-то как раз в рассказе нет. Есть только пошленький факт жизни, который встречается в ней, не оставляя никакой зазубрины. Страсть - всепокоряюща и захватна. У Бунина она, как солнечный удар, вдруг, внезапно и необратимо ввергающая героя в бездну. Так что, когда Она уехала , Он вдруг в ужасе сознает, что не знает ни её имени, ни адреса, и написанную телеграмму отослать некому. ( В первом варианте писатель приводил героя к самоубийству, но в процессе работы это снял: "ничего лишнего, только страсть"). В "Митиной любви" после измены и отъезда Кати Митя уходит из жизни., в "Чистом понедельнике" после исчезновения Её Он, рассказывает о себе: "запил, шатался долго по кабакам, потом медленно стал приходить в себя". "В чеховской "Даме с собачкой" страсть, вспыхнувшая "на водах," перерастает в роман: Он находит Её, замужнюю женщину,- , вопреки рассудку, встречает в театре , где тут же присутствует и Её муж. Роман длится. "Сюжеты повторяются" - но кто же спорит. Но ведь у каждого своя интерпретация - художественная. И что же в "Коротком романе" нашего современника? После случайной встречи герой провожает Её, а далее происходит странная авторская метаморфоза. Герой провожает Её , уезжает , какое-то время трудится на ниве просвещения, ожидая каникул. Вместо того, чтобы бросить всё , под разными предлогами, и ехать к ней( или на "худой конец" забросать страстными письмами), что отвечало бы истинно высокой мере чувств. Приезжает Он , как говорится, " в пустой след", когда его ундину уже увез другой . И как же далее поступает этот страстный человек? А никак. На этом все завершается . .Далее идет другая жизнь, не имеющая никакого отношения к случайному событию. И я думаю: о чем этот рассказ? О том, как аспирант становится доктором наук , респектабельной фигурой? Но эта часть жизни лишь бледно очерченный силуют:. О заявленном случайном происшествии под березой, которое так и осталось вне художественной логики. Элементарный факт жизни не стал правдой искусства: логика художественного воплощения оказалась не осуществленной .
Едва ли в таком "контексте, заявления "поддержать товарища" или "подругу приносят пользу автору или читателям, которые должны в искусстве увидеть истинную "правду жизни".

Алексей Береговой
11:28:54 19/01/2018

Ирине Сазоновой

В своём отзыве я только указал Вам на категоричность Ваших, суждений, к которым Вы привыкли еще в ЛТО "ДОН" и никак от них не можете избавиться. И думаете Вы в подобных случаях не о "своем товарище Рощупкине", а о себе самой, о своей очень слабой прозе - как бы кто чего не сказал. И Вам не к лицу поправлять Малюкову, Вы должны, как и она, высказать свое мнение о произведении, а не о том, как кто должен его обсуждать. Я же ничего не написал о Павленко, которая просто выразила свое мнение о рассказе. И мое руководство отделением тут совсем неуместно, - я бы все равно написал точно так же.
Клавдия Павленко
08:49:22 19/01/2018

Ну, что, есть ещё желающие поговорить?!
Ирина Сазонова
08:06:04 19/01/2018

Алексей Григорьевич! По-моему, мы обсуждаем сейчас рассказ Рощупкина, а не моё творчество. И "ридный кум" он мне такой же, как и Вам. И при такой Вашей готовности незамедлительно "укусить" написавшего комментарий, люди будут просто бояться выразить своё мнение, поскольку Вы - руководитель организации. И мнение о художественности у каждого субъективно, у Вас- тоже... Есть Шолохов, умевший действительно гениально показать, а не рассказать, а есть сонмы его подражателей, чьи потуги непременно "расцветить" своё повествование к месту и не к месту смешны. И есть Хемингуэй, весьма лапидарный в выразительных средствах. И Шолохов, и Хемингуэй вошли в литературу. И я не вижу причин, почему очерк или эссе надо превращать в цветистое художественное произведение. И грош цена художественности, если у писателя за нею не стоят идеалы сострадательности, гуманного отношения к людям - основы, альфы и омеги великой русской литературы. Пожалуйста, не отвечайте мне в духе предыдущего послания, давайте не повышать друг другу давление. Я просто, по настоянию подруги, отвлеклась от своих, поверьте, нелёгких реалий, и прочитала рассказ Рощупкина. И всего лишь выразила своё мнение.
Алексей Береговой
06:10:27 19/01/2018

Ирине Сазоновой

Нельзя литературные произведения ценить по принципу "товарищества", её можно и должно ценить только по уровню художественности. Даже, если это написал "ридный кум". Основные недостатки прозы Рощупкина - это зачастую неумение избавиться от журналистских приемов в творчестве, чем страдаете и Вы лично, потому и не замечаете их.
Ирина Сазонова
21:10:47 18/01/2018

Внезапная и незапланированная встреча двоих... Короткий ожог страсти - и расставание навсегда. Это вечный сюжет, это было, есть и будет, и каждый автор , по-моему, вправе интерпретировать этот сюжет в реалиях своего времени, своих героев, своих обстоятельств. А если ссылаться на аналогии, так и в "Иронии судьбы", по сути, тот же сюжет. Да и много можно привести примеров. Так и самого Бунина с его "Солнечным ударом"можно обвинить в некоторых аналогиях с чеховской "Дамой с собачкой". Или возьмите рассказ Л.Толстого "Дьявол" и бунинскую "Митину любовь". Очень сходные сюжеты. Но для данных героев это - впервые и вечно ново. И не менее для них значительно. Так как это произошло именно с ними. Отягощённость знанием классической литературы мне не помешала прочитать рассказ с интересом. Лично я поверила этой "страсти" на сухих листьях. Так бывает. От отчаяния, от одиночества, от неверия в себя, от желания сиюминутной поддержки, пусть даже в этой форме... Неплохой, на мой взгляд, образный язык. Есть, правда, некоторые погрешности в грамматике. При печатании книги надо обратить на это внимание. И, по-моему, надо быть в отзывах не столь категоричными. Ведь автор, наш товарищ, помещает своё детище на наш суд. И "суд" этот должен быть доброжелательным.
Клавдия Павленко
15:46:02 18/01/2018

Да, действительно, напоминает рассказ И. Бунина. Но герои рассказа Анатолия Рощупкина ближе нам по времени и понятнее, хотя и прозаичнее! Да, у Бунина всё более возвышенно, героиня безымянна, а само событие - почти невероятно! Да и "удар" герой "Короткого романа" получил менее ощутимый! Но всё же, читать рассказ мне было интересно! Спасибо, Анатолий!
Малюкова Людмила
15:15:51 17/01/2018

О рассказе А.Рощупкина

"Сколок" рассказа И.Бунина "Солнечный удар". Этим "страстям" не верится.
Дмитрий Ханин
10:12:58 17/01/2018

Трогательный и глубокий рассказ! Очень понравился.

ООО «Союз писателей России»

ООО «Союз писателей России» Ростовское региональное отделение.

Все права защищены.

Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.

Контакты: