***

 

…И умчался

прохладный май.

От жары

разомлел город.

Нараспашку

рубах ворот.

Тень деревьев –

земной рай.

 

Дремлют лилии

на прудах,

что за городом, –

вот диво!

И туманом

влекут сливы,

заблудившиеся

в садах.

 

Там стрекозы

блестят слюдой

на соплодиях

винограда.

Там для счастья

одно надо –

запотевший

кувшин с водой.

 

 

***

                    «Мне хорошо в моей

                              пустыне…»

                    /Николай Рубцов/

 

Ты говоришь,

мне жить в пустыне.

Наверно,

ты, мой милый, прав,

сказался мой

стервозный  нрав,

когда влюблённость

поостыла…

 

Ты ящеркою

желто-синей

меня на волю,

в чахлость трав,

где буйство ядов

и отрав, –

пусти –

и  счастлив будь

отныне.

 

Не злись, не сетуй,

не грусти.

Прости.

Лишь вслед –

перекрести…

«Мне хорошо

в моей пустыне».

 

 

 

 

 

 

 

***

И неприкаянный,

и странный,

дотла сожжён

сердечной раной,

измучен

собственной

виной, –

бродил то трезвый,

то хмельной.

 

Ушёл тихонечко,

как вор.

А солнце светит

до сих пор.

А мне живётся

в этом мире,

как в обворованной

квартире.

 

 

 

 

 

 

***

Пересеклись пути!

Зябкой волною –

слякоть.

Только б скорей

уйти,

только бы –

не заплакать.

 

Ангелом во плоти –

голосом покаянным –

шепчешь ты –

не грусти –

сладостно, окаянно.

Мне бы ещё вчера

пламень сердец

опавших

вымести со двора,

чтобы  не слышать

фальши…

 

Ангелом во плоти –

голосом покаянным –

шепчешь ты –

ну, прости –

сладостно, окаянно…

 

 

 

***

Отшумят дожди,

отболею,

отзудит-изыдет тоска, –

и пройду, не дрогнув, –

посмею,

не краснея

и не бледнея,

только чуть

застучит в висках…

 

Буду стильною,

страстноокой,

ядовитою, как гюрза!.. –

чтоб не выглядеть

одинокой,

с поствлюблённости

поволокой

и лицом –

хоть под образа.

 

 

 

 

 

***

Я рада,

что болит,

саднит душа.

Жива!

Хоть сто обид,

свой суд верша,

нацелили-взвели

гнев-пистолет,

сгубили-извели

и цвет, и свет.

Сбывают

на дрова

сучки с креста!..–

Душа ещё жива.

Но всё ж  –

не та.

 

 

 

 

***

Как сберечь

и тепло, и свет

в холодах

сентябрей пустых,

если прелестью

бьёт под дых

легкомыслие

молодых,

а тебе –

будто дела

нет…

 

Ты душою

за песней – ввысь,

пустоту за собой

влача, –

легковесна и горяча –

будто тающая

свеча –

прожигает

ладони

жизнь…

 

 

 

***

Ты дарил мне

палевые розы,

требовал

в поэзию врасти,

воду пить

живую, из горсти… –

только заманил

в долину прозы.

 

Поувяли

палевые розы.

Их – увы –

от смерти –

не спасти.

Режу – по-живому –

до кости,

извлекая острые

занозы…

 

 

 

 

 

 

***

Комары,

липкий пух да пыль

спозаранок –

что за пора! –

Ветер спит.

Абсолютный штиль.

Убивающая жара.

 

Слава небу,

дожди-ветра

и туманы

сошли, след в след.

Ни пылинки,

ни комара,

ни пушинки

в помине нет!..

 

Только

холодно на ветру.

И туманы

тоску несут.

Листья

только что уберу, –

а они снова

там и тут…

 

 

 

***

Прячу горечь

непролитых слёз

от досужих глаз

в воротник.

Привязавшийся

сумрачный пёс

мой придушенный

чует крик!

 

От замурзанной

морды до пят

весь скукожился

и поник,

будто это

он виноват

в тяжких бедах

всех горемык.

 

Он сочувствие

рядом нёс,

над бедой моей

суд верша.

Он, бездомный,

нелюбленный пёс,

мне напомнил,

что  жизнь 

хороша.

 

 

 

 

***

Посиди

за столом со мной.

Выпьем вместе

вина.

Я жива

тишиной одной,

мне подруга

она.

 

Что ты сделал

со мной,

живой, –

обернувшись

травой,

пересохшим

ручьём, грачом

у меня

за плечом…

 

Постоянна и вечна

связь,

как сердец

перестук.

Приходи ко мне,

не таясь

за долиной

разлук.

 

 

 

***

Устилая дворы,

листва

унесла до поры

слова.

От земли и до крыш –

всё тишь.

Зашуршит, –

и услышишь, – мышь…

 

А над речкою –

синева,

солнце – свечкой –

до Покрова.

Лишь резвятся

в прудах ерши,

да вздохнут

камыши в тиши…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 ***

Трагедии, драмы,

комедии… –

расставила жизнь

междометия!

Снежинкою               

время истаяло,

и трудное счастье

умаяло.

Зачем-то  рассветы

итожу я.

А дни-то такие

погожие…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

***

Уснуть…и утром

листопада –

как колдовства –

не замечать.

От жгущей  боли

не кричать,

покой

беспечно излучать,

внушая  зависть

с полувзгляда.

 

Свою  тоску

спровадить в небыль,

утратить,

как бы невзначай,

так надоевшую

печаль…

О, Господи,

не разлучай

вороньих стай

с лиловым

небом.

 

***

Было время, –

кудри вились,

и легка была нога.

Было время, –

серебрились

за окном моим

луга.

 

И земля

хлеба рожала

бабой крепкой

молодой.

И душа моя

дрожала,

опалённая

звездой.

 

Лишь тогда

грустили вёсны,

что до лета далеко,

тосковали, –

как несносно

с пенкой сладкой

молоко.

 

Часто снится

захолустье,

ветхий домик

на песке!..

Я давно

грущу по грусти

и тоскую

по тоске.

 

***

Ох, как же хочется

мне хохотать,

в косы ромашки

и ленты вплетать,

быть

легкомысленной,

как никогда,

будто не будет

Святого Суда!

 

Белою чайкой

над Доном взмывать,

у рыбаков

карасей воровать…

Ночью - по крышам -

стучать

каблуками,

страх нагонять

то крылом,

то руками…

 

Я хохочу…

я грустить не хочу…

Только зачем же

зажгли вы

свечу...

 

 

***

Не тужи, –

и других бросали,

похохатывая

в лицо,

покаянных стихов

не писали,–

выдают

стихи

подлецов!..

 

И заброшенными

садами

мы бродили,

как ты теперь,

чтоб не слышал

никто  рыданий,

и насквозь

прорастали

льдами,

чтоб такими же

стать,

как камень,

позабытый

среди  степей…

 

 

 

 

***

Какая всё ж

запутанная штука

земная жизнь.

То свята, то грешна

и, прелестей земных

не лишена, –

исподтишка

придавит, – чтоб

ни звука!...

 

Ещё вчера,

не ведая печали,

молилась я

то снам, то лопухам.

А ныне –

неподвластная-стихам –

я в Храме Божьем

с павшими

плечами.

 

Трещит свеча.

Неровно бьётся пламя.

Творит тепло

Животворящий Взгляд.

Весь мир

Его сиянием объят…

И…с плеч моих…

аминь…сползает

камень…

 

 ***

Какая роскошь

эта россыпь

листвы багряной

на тропе,

и рос

кристальная

капель –

как очищающие

слёзы…

Такими не бывают

росы,

когда

струятся

не в купель…