Представляем новые стихи Ирины Коротеевой.

 

***

… Я все равно уеду в Монтерей –

Из сирых зим в живительное лето.

Отстукивать ладошкою хорей,

И чистить яйца в старую газету.

 

Пусть проводник с хроническим «амбре»,

Пускай кромсают тишину соседи,

Титан, что старец чинный в серебре,

Покоя мне горячего нацедит.

 

И я ко всем терпима и светла,

Дорожные просеиваю байки.

Жизнь полетит чужая у стекла:

Кресты, церквушки, домики, сарайки,

 

Веселые зеленые сады –

То вырастут, то словно бы усохнут.

И звезды самой первой чистоты

В вагонные заглядывают окна.

 

Конечно, транспорт выбран сгоряча.

Всего вернее было б самолетом.

И вот уже закат внизу зачах

И рядышком посапывает кто-то.

 

Меня двукрылый тоже  укачал,

Меж облаков проскальзываяловко,

Чтоб больше не рыдала по ночам

Уставшая несчастная Дюймовка.

 

И чтоб уже не помнить поутру

Цифирей, завязавшихся узлами.

Неси, неси меня крылатый друг,

Неси скорей к моей любимой маме!

 

Она, конечно, там. Уже давно.

Печет мне сны про жизнь и про другое.

Я в Монтерей уеду все равно,

Ведь слово-то красивое какое…

 

***

… Процарапывал небо – смотрел на нее сквозь звезды.

Опускался пониже, луну пеленая в тучи.  

В тополях у подъезда тихонько укачивал гнезда:

 «Пусть поспит – не шумите!» И даже на всякий случай 

 

На излете июньской удушливой черной ночи  

Он плотнее зашторивал окна к рассвету ливнем. 

И когда уже больше терпеть не хватало мочи –  

То, легонько касаясь ее, замирал – счастливый.   

 

Он решил ей присниться на пятницу. Курам на смех…

Но он все же надумал: на среду присниться снова.

Только нынешним сонникам можно ли верить разве:

Все – сюрпризы да хлопоты, лишь про него ни слова. 

 

Вместе с нею петлял по июлю в широтах южных,

Переплыл через август он с нею легко и лихо.

И хотел стать: пока не любимым – хотя бы нужным:

Вместе с нею молчал, вместе с нею грустил он тихо.

 

И под топот осенних дождей по железной кровле

Намечтал он себе целый мир из тепла и света:

Чтобы в доме – уютно и чтоб у кровати – коврик,

Чтобы – санки зимой, и, конечно, Анапа – летом.      

 

…Перезревшее, падало солнце за край округи,

И отчаянно ветер держался как мог за кроны,

И в окошко больничное бились на свет пичуги:

«Не рожденый, не плачь! Не рожденный, не плачь! Не рожденый…»

 

Снежная Королева

 

Любоваться собою – стройной,

Наряжаться – да мало ль дел?

И жилось ей давно покойно –

Самой белой из королев.

 

Только маятся ветры в мае:

Всё хотят на юга ветра.

И, упругие, раздувают

То, что было золой вчера.

 

Полыхнет, заскользит по венам,

Завершит свой великий круг.

Что же ахнула королева,

Что меж реберных бьется дуг?

 

Что же солнечный день так зябок?

И согреть-то кому – одна.

И лапландская плачет баба,

Воет в голос. Весна. Весна…

 

***

…И ночь прозрачная светла,

И утро призрачное тонко.

Проснувшись, к окнам льнет ветла,

И липнет древняя клеенка –

Щербатой чашки старый друг.

Под чай пустой – одно из двух:

 

Длить горечь чайного листа

Под исхудавшим одеялом,

Назад года свои листать,

Дойти до точки за началом,

Свой не дожитый малость век

В дрожащей подержать руке.

 

Иль в день, что все-таки пророс,

От стылой спальни – до столовой,

Кляня безжалостный склероз,

Идти опять дорогой новой,

Роняя по пути песок.

Увидеть вдруг наискосок:

 

То, чем когда-то жил и жив,

То, что держало и лечило:

Томов бесценных – стеллажи,

И слабость и любовь, и сила,

Соль прадедов, суть праотцов –

Труды великих мертвецов.

 

Начать считать по «корешкам»

И снова сбиться на девятом,

От счастья млея, не спеша,

Читать, что читано когда-то.

Тихонько отойти ко сну

И ветхий день перелистнуть…