Размышления о книге Клавдии Павленко «Благодаря и вопреки»

Татьяна Мажорина

Когда дано побед сторицей,

Вреда, –  не проку –  больше в них.

Ты в жизни многого достиг, –

Знать, время истово молиться!

                        Клавдия Павленко

            С этих строк из сонета №4 венка сонетов «Когда уходит наше лето» начинается новая книга Клавдии Павленко «Благодаря и вопреки», выпущенная Издательством Литературного фонда России «Донской писатель» в 2021 году. Слова «зацепили». Очень. Да и, сказать по правде, к венкам сонетов – всегда была неравнодушна. И вот книга – у меня. К этому сонету мы ещё обязательно вернёмся, а пока – несколько слов об авторе.

            Клавдия Ивановна–член Союза писателей России с 2008 года, поэт, автор семи лирических сборников.Кроме того, она пишет стихи для детей, занимается переводами с болгарского, к примеру– «Источник доброты» – перевод стихов болгарской поэтессы Витки Витановой, а одна из её книг для детей«Синеглазый кот Кефир» переведена на болгарский язык.  Проживает Ростове-на-Дону. В 2021 году, вышел ещё один сборник под названием «Избранная лирика» и, как справедливо заметил член Союза писателей СССР, России, руководитель Ростовского ЛТО «Дон» – Игорь Кудрявцев, – «было из чего выбирать». И он тысячу раз прав. В настоящее время Клавдия Ивановна ведёт обучающие семинары в ЛитСтудии при Ростовском региональном отделении СПР.

            А теперь,– остановлюсь подробнее на небольшой книжечке, но с большим потенциалом «Благодаря и вопреки». Всего 88 страниц. Почему на ней? Да потому что в неё включены пять венков сонетов, написанных автором в разные годы. Не сонетов, а именно венков! Сонеты, а уж тем более венки сонетов, сложно назвать популярными в наше время. Когда-то сонеты привлекали внимание таких известных классиков, как Тредиаковский, Пушкин, Дельвиг, Языков, Бенедиктов, Фет, Мицкевич, Анненский. Венки сонетов писали Вяч. Иванов, Брюсов, Волошин, Бальмонт.В предисловии к книге Клавдия Ивановна и сама задаётся вопросом: «Почему венки?» И тут же отвечает: «Для меня работа над венком сонетов – вариативна, увлекательна, всепоглощающа…»  Не могу не согласиться с этим. Пробовала. Знаю, что – не оторваться, стоит только начать.

            Но речь не обо мне, а об удивительном эксперименте К. Павленко.А что венок –всё-таки эксперимент, автор подтверждает нам словами поэта Иоганнеса Бехера: «Это – эксперимент, рассчитанный на виртуозное мастерство поэта и адресованный читателю-знатоку, способному воспринять и оценить искусство его создателя». Привлекает не только смелость и мастерство автора, взявшегося за написание произведений сложной поэтической формы, но и то, что она, чисто по-человечески в чём-то сомневается и, переживая за судьбу своих венков, пишет: «Они далеки от совершенства и я, конечно, при их сочинении зачастую отступала от канонического образца венка сонетов. Но мне они очень дороги. В них мои печали и радости, дни и ночи, праздники и будни».

            Итак, достижений у Клавдии Павленко (обращусь к четверостишью, открывающему книгу) на сегодняшний день хватает. «Вреда, –  не проку –  больше в них», –если это о себе, то навряд ли соглашусь, ведь она «не почивает на лаврах», как говорится, а находится в постоянном творческом поиске, а совершенству, насколько нам известно, нет предела. Если в широком смысле слова, пожалуй, можно принять. Со следующей строкой «Знать, время истово молиться!» – соглашусь безоговорочно. Молиться каждому из нас есть о чём. Собственно говоря, её первый венок «Молись о милой, но другой», как раз-таки напрямую затрагивает тему веры. Эпиграфом ко всему венку автор берёт слова Н. Рубцова: «Мне хорошо в моей пустыне». Приведу целиком сонет №2:

2.

Наверно, ты, мой милый, прав.

Увы, мы вовсе не святые.

Нам не по нраву щи пустые,

И сотней сдобрены приправ.

Пусть упреждает нас Минздрав,

Что не полезны щи густые –

Мы, обыватели простые,

Не любим жить, оголодав.

Привыкли есть, как на убой

И запивать – само собой, –

Названья блюд не распознав.

Подруги – йогурт с огурцом,

А мы – ну, как перед концом…

Сказался мой стервозный нрав.

            Сонет – классическая твёрдая форма европейской лирической поэзии, состоит из 14 строк. В данном случае французский вариант. Два катрена имеют всегда охватную (опоясанную) рифмовку АВВА АВВА, а терцеты – варьируются CCD EED(автор используеттретий вариант).Каждая строфа – законченное предложение, как и должно быть.Каждая первая строка последующего сонета является последней строкой предыдущего – всё верно. Классический сонетный размер – пятистопный или шестистопный ямб. В данном случае четырёхстопный ямб чередуется с пятистопным, но заданный размер строго выдерживается от начала венка и до конца. Автором обыгрывается житейская ситуация, «высокой» поэзией её не назовёшь, как того требует жанр, но автор и не претендует на полное совершенство. Вполне, возможно, преследует какую-то другую цель. Смотрим дальше. Есть завязка, есть некая доля иронии, что вообще присуще её авторскому «павленковскому» стилю. «Когда влюблённость поостыла», это мы наблюдаем в последующих сонетах, дело волей-неволей идёт к разрыву отношений:

8

Пусти – и счастлив будь отныне.

Труби, победный клич издав.

Я, для порядка порыдав,

Но не создав нужды в плотине,

Приставшей намертво рутине

Последний взмах ресниц отдав,

Жить по-другому возжелав, –

Нарву серебряной полыни.

Душой бескрылой и строкой,

И обескровленной рукой –

Спешить не стану на огонь.

В пустыне тоже люди есть.

Вздохну я полной грудью здесь.

Молись о милой, но другой.

            «Молись о милой, но другой» – вот главные слова, кульминация, можно сказать.Вопрос веры, с которым мы не раз ещё встретимся. Литературная героиня, имея достоинство и гордость, сознательно, безо всяких истерик и обвинений имела смелость объявитьо прекращении отношений своей так называемой второй половинке, а что уж там на душе у неё – одному Богу известно.Венок сонетов – это не просто поэтический цикл, где нужно чётко вести мысль и главное, суметь задеть читателя за живое, заставить сопереживать литературному герою или героине. Здесь каждый последующий сонет выполнен в строгом соответствии с размером и способом рифмовки, заданными в первом сонете и до    магистрала. Помимо того, каждый сонет имеет законченную мысль и может существовать самостоятельно, и в то же время каждый работает на развитие сюжета. А вот и развязка:

11.

Глазами хладнокровной сини

Тебя, я знаю, – не смутить!

С тобою быть – впустую вить

 Гнездо в прохладной мутной тине.

Продрог насквозь огонь в камине,

 Ещё полмира, может быть.

Тебя так холодно любить…

И мне – не греть тебя отныне.

Не отворять закрытой двери.

И – не вздыхать мне о потере –

Здесь вздохи были не в чести…

Я так давно хотела лета –

Не захотел ты знать про это.

Не злись, не сетуй, не грусти.

            «Продрог насквозь огонь в камине» – удивительной силы оксюморон (словосочетание, основанное на парадоксе)! Стопроцентный душевный захват! Вот вам и «невысокая» вроде поэзия поначалу. А к окончанию венка она с лихвой набрала необходимый накал. Некоторая поэтическая раскрепощённость поначалу сыграла на усиление какой-то особой лирической исповедальности и привнесла свою изюминку в текст. Как же прав был в своё время Тютчев: «Умом Россию не понять»! Лирическая героиня, а речь ведётся от первого лица, не боится оказаться в любой самой отдалённой деревне, в «любой дыре», лишь бы рядом были словари, книги, тишина и простор для неунывающей творческой души:

14.

«Мне хорошо в моей пустыне».

В ладу рассудок и душа.

Хожу вольготно, не спеша

И каждой кланяюсь былине.

От тёплых рук – подобна глине –

Покорна я и хороша.

Хоть нет в карманах ни гроша –

Претензий нет к судьбе-судьбине.

Я вместе с солнышком встаю.

Я вместе с птицами пою.

Спасибо бывшей половине.

Как никогда и как нигде –

Люблю себя, люблю людей.

Ты говоришь, мне жить в пустыне.

             Заключительный сонет – магистрал заканчивается строчкой Н. Рубцова: «Мне хорошо в моей пустыне», которую Клавдия Ивановна взяла эпиграфом ко всему венку. Ввенке сонетовпредполагается много одинаковых рифм и потому очень сложно подобрать нужные, «продираясь» сквозь неточные и банальные. В данном случае всё на высоте. Особенно, как нам известно, ценятся рифмы, принадлежащие к разным частям речи, а также – составные. Всё это в венках Клавдии Павленко имеется в наличии, к примеру: светлыми – согреты мы, горчащими – всё чаще мы, медными – безбедно мы, росами – босы мы, отсчёта – кто ты, наяву – на плаву, просящему – плащ ему, поэтами – поэтому, самоцветами – летом мы, погибли – незыблем и т.д.

            Следующий венок называется «Синеет сентябрь сентябринами».Не стану столь подробно описывать, укажу только его отличительные особенности. Скажу одно – Клавдия Павленко выбрала свой стиль, свой метод написания венка. На протяжении всего венка довольно удачно переплетаются все добрые, полезные для человека «деяния» и неукротимые стихийные явления, которые с приходом осени тоже имеют место быть. Процитирую, к примеру, сонет №4:

4.

То манит поспевшею сливою,

То стелется рыжею гривою,

По крышам гремит абрикосами,

Шуршит и шуршит сенокосами,

Поникшей дрожит паутинкою,

Чернеет усталой тростинкою.

Кукушкой – в порыве сердечности –

Кукует сентябрь о вечности! –

То вдруг, дни и ночи погожие

В пучину толкнёт бездорожия.

Быть может, любим он поэтому

Художниками и поэтами:

То скалится нищенкой дикою,

То глянет луной круглоликою.

            Четыре катрена и дистих, как предполагает английский вариант. Но на этом всё сходство оканчивается. Венок написан четырёхстопным амфибрахием (три полных стопы плюс один слог), то есть Клавдия Ивановна сознательно отступила от ямба, принятого по общеевропейским канонам. Не соблюдается и правило альтернаса: чередование мужских и женских рифм.Но в русском языке, в отличие от итальянского и французского, варианты рифмовок сонета более разнообразны.А почему нет? Экспериментировать, так по полной программе!.. Недаром у неё «Сентябрь – всех предвестий предвестие! Он – рыжеволосая бестия!» Автор берёт за основу рифмы женские, дактилические и выдерживает их, рифмуя попарно, на протяжении всего венка. Конечно, сентябрь ассоциируется и с осенью жизни, и с авторскими раздумьями о прожитых годах:

14.

Не помним про капли сердечные,

Хоть дом – будто лавка аптечная.

Когда-то здесь были здоровыми,

Красивыми, черноголовыми.

Распахнуты настежь, удачливы,

Цепями не скованы мрачными.

Когда-то здесь были мы счастливы,

Теперь – осторожны-опасливы.

Поблекли все светочи, сгинули.

Холодные ветры нахлынули…

Сентябрь проник через форточку,

 Чтоб годы считать через чёрточку.

Он славен – цветами карминными,

Несносен с друзьями старинными.

            Переходим к третьему венку «Не жалейте меня, я счастливая». По душевному захвату – не оторваться от него от первой до последней строки. И долго ещё остаётся послевкусие от прочитанного. Читаю второй и третий раз и только тогда начинаю обращать внимание на все необходимые правила построения, рифмовки и т.д. А потому и приведу читателю сразу сонет №1:

1.

Не жалейте меня, я счастливая.

Пусть и тяжек сундук мелочей,

Неудач и бездумных ночей,

Душу рвёт он, как лето дождливое, –

Только я на скамейке под ивою

Не страдаю давно, не реву.

Укатилось колечко в траву, –

Отыщу, чтобы бросить с обрыва, я.

Скоро лист весь под ноги уронится.

Станет ива, подруга-поклонница,

Привечать бесприютных грачей.

Я, бумагу без жалости комкая,

Напишу строчки звонкие, ёмкие, –

И богата, как сто богачей.

            Разве может подобный текст не увлечь с первых строк? Так и не терпится узнать, как же будут развиваться события, как поэт уложит их в«строчки звонкие, ёмкие», которые ни в какое сравнение не идут с богатствами «даже ста богачей». И пусть литературная героиня «рождена бесприданницей» и, к тому же, «затворницей – в общем – слывёт», но она непременно пригласит в гости Музу и «Поплывут из-под верной руки/ Облака сквозь полынность строки/ Смело выведут рифмы канву»:

7.

Запою, сентябринок нарву.

Сердце вдрызг, – разлетятся осколочки!

 Загрустят-запылятся на полочке

Джо Дассен, Адамо, Азнавур…

Трын-траву, чьих-то глаз синеву

Сохраню – оберегами – в памяти.

Чтоб не сгинуть в бушующей замяти,

Трудным счастьем я их назову.

Если счастье копить и копить,

Днём и ночью вдыхать его, пить, –

Не заметишь, что хмурится-хмарится.

Если быть оберегом самой,

То не сгинуть от стужи зимой,

Недосуг мне печалиться-стариться.

            «Недосуг мне печалиться-стариться» – вот что важно!В любом состоянии увидеть позитив и найти выход – более чем достойная позиция.Однако, порассуждаем немного.  Два катрена, как и в первом венке, имеют охватную (опоясанную) рифмовку, но вторая и третья строки рифмуются только внутри строки, а между катренами не рифмуются. Терцеты – рифмуются идентично первому венку. Далеко не каждому интересно разбираться во всех перепитиях построения столь сложной поэтической формы. И мне очень даже по душе, что у автора именно свой, индивидуальный стиль: если Клавдия Павленко взялась за это, то во главу угла она ставила душевный захват и смысл, а это дорогого стоит:

11.

Лето выцвело и отцвело.

Послевкусием – горечи жжение.

Холодов неизбежно вторжение, –

Да не верится, что всё прошло.

Чаще солнышко хмурит чело,

Хороводами – тучи угрюмые.

Страсть-безумье, о прошлом не думая, –

Написать снегопад набело.

Пусть ветра сбить стараются с ног,

 Плащ последний измялся, промок

 И бреду по исхоженной кромке я, –

Слышу музыку прожитых дней

Неприкаянной песни моей.

Не беда, если песня негромкая.

            Песня, быть может, негромкая, но более чем достойная. Умение негромко достучаться до сердец не каждому дано. И слагать венки не у каждого классика получалось. Отдельные сонеты – да, не спорю – многим удавались, особенно поэтам Серебряного века, но венки – далеконе каждому.У Мицкевича, например,«Крымские сонеты» – хороши, но это цикл сонетов, а не венок. Кузьмин, Северянин – тоже циклы, заслуживающие внимания, но не венки.Признаюсь, что не только написание венка сонетов «заводит» по-настоящему, но и желание написать отзыв по венкам. И обнаружила я это именно во время работы с книгой Клавдии Павленко «Благодаря и вопреки», за что я очень ей благодарна.

            Из множества перечитанных мною сонетов и венков сонетов – пришла к выводу, что по-настоящему, безо всяких отступлений и интерпретаций венки сложились у Бальмонта, Волошина и Вячеслава Иванова. Даже у Брюсова, к примеру, в венке «Светоч мысли» до середины венка идёт охватная рифмовка в катренах, а дальше – местами перекрёстная. Но у Павленко их пять!!!

            А мы переходим к четвёртому – самому раннему венку «Когда уходит наше лето», датированного ещё 2013 годом. Написан чётко по стандартному образцу французского сонета, а потому не будем повторяться и останавливаться на этом, дабы не отнимать время читателя. Автор задумывается о бренности нашей жизни, ворошит в душе воспоминания, пытаясь удержать яркие, жизнеутверждающие моменты, понимая, что:

1.

Быстрей, быстрей Земля кружится.

Тень погребального венца

Жестокой тяжестью свинца

На сердце каждое ложится.

И пусть оно устало биться,

Подобьем звона бубенца

Нас мысль терзает: до конца

В мечту и жизнь – опять влюбиться!

Пусть безнадежно, но так нежно

И так, мой друг, совсем безгрешно,

Как не умеет молодой.

И помнить каждое мгновенье, –

Чтоб кануть в озере забвенья,

Звезда сгорает за звездой.

            Перед глазами пробегает вся жизнь с её радостями и огорчениями. Уже за плечами – череда неминуемых потерь, «Причёски наши всё белее, /Посеребрённые бедой…   /И всё милей родные лица, /Всё драгоценней каждый миг». А если удалось достичь чего-то значимого в жизни – тем более приходит время«истово молиться!»– Пишет Клавдия Ивановна. Тема веры вообще, если вчитаться внимательно, проходит сквозь все её произведения и «Жить не даёт мыслишка-гвоздь: /– Ты на Земле – всего лишь гость!..»

10.

Погибли стебли и коренья.

Но, жить живому повеля, –

Всё хлещут ливни на поля,

Как повелось от Сотворенья!

И даже сладкою сиренью

Запахнет ветер иногда

И опьянит, через года

Создав из воздуха – творенье!

И пусть, увы, цветы погибли,

След в книге памяти – незыблем,

 Остались лица, имена…

Кого-то время сиротило,

Сучки и ветки поглотило, –

Но живы в почве семена.  

            «Но живы в почве семена», – стержневая мысль, которая даёт надежду, что «Семян   взлелеянных ростки, /Благодаря и вопреки», – дадут новые всходы, и жизнь продолжится, несмотря ни на что, «Пусть жизнь – от печки до порога», но ведь она повторится, и повторится не раз, и в новом качестве. А у автора – всё хорошо, как мы видим:

14.

На душе и легко, и светло,

Вновь октябрь акварелью волшебною

Споро пишет картины целебные,

Солнце ласково вдруг припекло.

Пусть дрожит от ненастий стекло,

Пусть пугает бессонница ночкою,

Пусть корит ненаписанной строчкою, –

Время тихо опять потекло…

Если я и мечтала о чём,

Это – тихий задумчивый дом…

Это время моё молчаливое.

Это – в книгах – сухие цветы,

Это строчки, – как росы – просты…

Не жалейте меня, я счастливая.

            Заканчивает книгу пятый венок «Земля, водаи островки», написанный автором в 2020 г. Думаю, неспроста они стоят один за другим. Их объединяет общая тема. Прошло семь лет с момента написания первого… А тревога за мир на земле никуда не испарилась, а стала ещё глобальнее. Существующая система выживания, большой разрыв между уровнем жизни разных слоёв общества, чиновничий произвол, варварское отношение человека к экологии, жажда наживы, напряжённая мировая обстановка, постоянно вспыхивающие так называемые локальные конфликты, продвижение блока НАТО вплотную к нашим границам – далеко не полный перечень негатива, исходящего от деятельности человека на Земле. А тут ещё пандемия коронавируса накалила и без того донéльзя напряжённую обстановку… Что с нами будет? Нельзя не задаться вопросом.

1.

Земля. Вода и островки…

Казачьих песен нет за Доном…

И Дона нет… Мостом понтонным

 Меж островками – бугорки…

Никто не косит колоски.

Им, повиликою сплетённым,

Тугим, оранжево-зелёным, –

Не быть печеньем из муки.

Давным-давно беда пришла…

Зверьё сгубила и природу.

Без счёта сгинуло народу.

Руины, мёртвые тела…

Остался ветер с пеплом чёрным

Под небом кипенно-бездонным.

            Насколько глубоко «копнул» автор! Вначале, мне показалось, что она пишет о жизни после Всемирного потопа, но что-то не сходится. Читаю дальше и начинаю понимать, что всё происходит в наше высоко технологичное время, «Жизнь-лодка трещину дала, /Не стало места здесь законам. /Был каждый глух к слезам, канонам./Ржа извела колокола./И все, от стара до мала, /Деньгам молились, что иконам». И опять упоминаются колокола, к тому же, разъеденные ржой. А ведь это не колокола, а души наши разъедены ржой. Церкви и храмы восстанавливают, купола покрывают позолотой, однако церквей полно, а праведников нет. Оказывается, Клавдия Павленко представила, что уже случилась глобальная катастрофа, уничтожившая всё живое:

3.

Спор молний с ветром полусонным…

И вдруг, беда змеёй вползла, –

Дурное воплощенье зла, –

Огнём дохнула раскалённым.

Теперь, под солнцем закопчённым, –

Вплоть до медвежьего угла, –

Взамен собаки ли, щегла

И паутинки над паслёном,

Скамейки под цветущим клёном

И клёна – только угольки.

Вокруг гуляют сквозняки,

Стволы ломая чёрным кронам.

Колокола полны тоски…

И васильки… и васильки…

            Как в этом ужасе могли выжить васильки?! Наверное, чтоб мир возродился-таки обновлённым, чтоб рано или поздно забили родники, зажужжали пчёлы, «стряхнула оторопь природа». Столько вреда идёт от человека и тем не менее, «Без человека дни горьки». А есть ли надежда, что он исправится и будет относиться к земле не как потребитель, а как бережливый хозяин? Кто знает?.. Во всяком случае хотелось бы, чтоб:

14

Планета снова зацвела…

Мечтать о людях страшно, вредно.

Они, пусть сгинули бесследно, –

Ей принесли немало зла.

Дожди отмыли добела

Её лицо, наряд небледный –

Но будет жизнь пустою, бедной,

Пока молчат колокола.

Литые медные колоссы

От воскресений до суббот

Скучают без людских забот,

Давно ржавеют безголосо…

В мечтах, рассудку вопреки, –

Земля, вода и островки…

            Работать с книгой Клавдии Ивановны Павленко было очень увлекательно. Я не философ, не аналитик и не претендую на полный критический обзор произведений, но написала то, что думаю и, главное – от души. Хочется, чтобы автор и далее продолжал творить, экспериментировать, радуя читателей новыми произведениями. Кстати, выше я упоминала, что в 2021 году, вслед за этой книгой, вышла «Избранная лирика» Клавдии Павленко.Но это будет уже отдельная история. А пока заканчиваю свои размышления о венках сонетов автора, словами Пушкина:

«… Ты сам свой высший суд:

Всех строже оценить умеешь ты свой труд.

Ты им доволен ли, взыскательный художник?»

Пожалуй, лучше и не скажешь…

3 – 5.11.2021. Татьяна Мажорина, г. Волгодонск