10 сентября отмечает свой юбилей поэт, член СП России Клавдия Павленко. Поздравляем автора и желаем здоровья, а также чутких и благодарных читателей!

…И бьют  рассветы по щекам

***

Брела по жизни,

как во сне,

дорогу выбрав наугад.

Снимала шубу по весне

и надевала в снегопад.

Я восхитительно спала!

Казался сладким

этот сон.

Я даже счастлива была,

среди людей

ловя ворон.

От сентября до сентября

душа не ныла от разлук.

И было нечего терять…

Булавку, разве что,

каблук…

Но – между тем –

открылась дверь

мужской уверенной

рукой,

чтоб через много лет –

теперь –

упасть в бессонницу

строкой…

 ***

Дождями и туманами.

Сквозь мрак ночей.

В шторма –

бумажной лодкою…

Куда? Зачем?!

Пустынями. Болотами.

Сквозь зной – во льды.

Искала неприкаянно

живой воды.

Шагами семимильными

бежала, шла.

Спешила, не заметила –

сирень цвела.

Спешила, не увидела –

был звёздопад.

И вслед –

один-единственный,

тот самый – взгляд…

***

В тревожно-мнительно-

фобическое время

то злясь, а то от страха

обмирая,

несу абсурда

горько-тягостное бремя,

желая всею кожей,

клеточками всеми

жить жадно, –

обжигаясь, угорая…

Остаток дней сидеть

под веником обидно

до ёжиков, до чёртиков,

до боли.

Иду с утра гулять

недальновидно.

Плевать мне на запрет,

режим ковидный!

Да что мне, помереть

от скуки, что ли…

***  

Посреди большого лета

разметалась ежевика.

Посреди дождя большого

разневестилась сирень.

Все тропинки и кюветы

в жёлтых бликах повилики.

Влажны, бархатно-бордовы –

бродят травы-одолень…

Пусть нещадные туманы

заклубятся сном лиловым…

Пусть росистый мак, пылая,

упадёт в моё окно…

Кто-то явится, незваный,

небесами мне дарован.

Я его совсем не знаю,

и не вспомнит вороньё…

Пусть однажды на рассвете

все цветы природы дикой

поплывут-взлетят бредово

и заполнят ночь и день.

Прогремит любовь в карете, –

эта  девка-горемыка.

Упадёт горчинкой слово –

и свою оставит тень…

 ***

Страдают от жары

цветы, дома,

вчерашних палых листьев

кутерьма.

И камыши

метёлками-свечами

склонились в пыль.

Чтоб не горчили сны,

не огорчали –

сметают быль…

Идут на убыль годы

и века.

Пересыхает

вечности река.

Земля, осатаневшая

от суши,

сошла с ума.

И вместе с нею

усыхают души.

И жизнь сама…

***

Я задолжала осени своей.

Теперь её устои

и настои

вдыхает полной грудью

соловей

и льёт мне с  ветки

счастье золотое.

Меня оно,

как терпкое вино,

пьянит, печалит,

сладко так тревожит…

То тучкою

посмотрится в окно,

то ветром вдруг

запнётся о порожек…

А может, просто,

дверь сорвав с петель,

слезой кипящей

выбелив ресницы, –

заставит светлой птице

поклониться

за эту золотую

птичью трель…

***

Новый день шагнул

с небесной кручи,

как колосс

на розовых ногах.

Солнце улыбнулось

мне сквозь тучи,

луч-стрелу вонзило

в двух шагах.

Сном цветным

померкла тишь ночная.

И ночной фиалки

аромат,

на губах неудержимо

тая,

мне добавил

горечи стократ.

Вроде бы, сезон

дождей исчерпан,

сгинуло с ним вместе

вороньё.

День, который небом

предначертан,

дарит мне с утра

тепло своё…

А в душе видением

туманным,

музыкой, страданиям

сродни,

и тоской по росам

да бурьянам, –

слякотно-бессолнечные

дни…

***

Не хочу ноябрей, –

ни покорных,

ни вздорных, –

хоть вовсю на дворе

листопад.

Не осталось наивных

надежд иллюзорных,

листья с веток летят

и летят…

Беспощадная осень

былое сжигает,

пепелище бросая снегам.

И стихи о грядущем,

пугая, слагает

и читает в ночи

по слогам.

Что ни ночь, мне она,

как подруга плохая, –

сострадая, – наводит тоску.

Пьёт по капле меня,

поминутно вздыхая…

Убивает строфу

и строку.

 ***

За окнами петарды

стихли

на год ли будущий,

на миг ли.

До блеска вымыты

тарелки.

Помчались стрелки!..

Чем удивит лихое

время, –

остудит ли, опалит

темя…

Вернёт былое,

доразрушит…

Иссушит души…

А может, сном дурным

истает.

Ведь есть же истина

простая, –

не опровергли люди,

вроде б, –

что «всё проходит»…

***

          «Февраль. Достать чернил и плакать»

                                 Б.Пастернак

Брести, шатаясь с ветром вместе,

По гололёду сквозь пургу…

В забытом Господом предместье

Уснуть собакой на снегу.

Повыть чуть-чуть, задравши морду,

Полаять громко на луну.

Споткнуться вдруг о пень-колоду…

И рифму выдумать одну.

Потом, под чай горячий с мятой,

Под многосытость пирога, –

Писать про ветер бесноватый

И про пургу, и про снега…

Судьбу-зловреду, неулыбу

Благодарить, благодарить…

За все царапины, ушибы –

И за возможность их забыть.

***

Абрикосовый цвет

облетает.

Ароматом пропахли ветра.

Ива в косы серёжки

вплетает,

и блистает былинка

простая

в эти майские дни-вечера.

И – оранжевой дымкой –

рассветы

опадают стремительно так,

будто мчит

смуглоликое лето

ослепительно-жаркой

кометой,

подпалив по пути

березняк.

Иногда – отголоском

апреля –

горизонт, что до сини лилов,

в абрикосовой этой

метели

вдруг напомнит тот холст

акварели,

что теперь – самый лучший

из снов…

***  

Мокрой сиренью

так пахнет из окон –

мне одиноко,

мне так одиноко…

Лужи дрожат

под сиреневым цветом.

Дождь за окном.

Лик дождя – фиолетов.

Небо истыкано  иглами

сосен.

Дождик так мелочен,

груб и несносен –

хмурится лоб,

под лопаткой болит.

Хочется плакать

зачем-то навзрыд.

Кто-то на улице

жалобно всхлипнул…

Сердце-листочек –

к окошку прилипло.

И попросилась

дождинка на щёку…

Мне одиноко.

Мне так одиноко…

***

Он – блондинистый,

плечистый –

появился из мечты.

Вспыхнул, в миг погас –

и выстыл,

не забыв поджечь

мосты.

Лишь мосты отполыхали,

чуть зарницы

улеглись, –

вновь на жизненном

причале –

он, блондинист

и плечист.

Сердце ухнуло,

как камень,

в бездну брошенный

с небес.

Под моими каблуками –

десять, двадцать…

сотня бездн!

Запылал он,

загляделся,

вновь единственной

назвал…

и опять куда-то делся…

Что обидно –

                       не узнал.

***

        Никого в подлунной нет,

       только я и Бог.

             «Ночь» И.Бунин

Беснуется за дверью ветер 

и неуютно облакам,  

и бьют рассветы по щекам 

неблагозвучьем междометий…  

Теперь, когда всё позади, 

и «никого в подлунной нет»,

сердечных бед растаял след,  

«всем по серьгам»

Господь уж роздал, – 

зачем-то сердце замирает 

и без причин в груди горит, 

и верный, выверенный ритм 

двойную скорость

набирает…  

Сердцам неведома тщета 

мечтаний, суетных усилий. 

Пусть даже пальцы вы

скрестили, – 

затея может быть пуста… 

Но жизнь – на то она

и жизнь,  

чтоб в чудеса хоть чуть,

да верить. 

И ветер, пляшущий за дверью, – 

не долгожданный ли сюрприз… 

***

Сирени гроздь

швырнул в окно поклонник, –

неугомонный ветер-суховей.

Луна посеребрила

подоконник

и белые ладони тополей…

По кровле пробежался

кто-то быстрый,

разгульно-разбитной

и озорной…

Весенних тополей

ладони-листья

метнули серебро в проём

дверной…

И, как на грех,

подушка закружилась…

Легла под щёку

тёплая ладонь…

И песня мне хорошая

приснилась…

И тополь серебристый

молодой…