ООО «Союз писателей России»

Ростовское региональное отделение
Донская областная писательская организация (основана в 1923 г.)

Есенинский Праздник. Часть 5-я

15:09:00 01/11/2020

Редакция сайта «Донской писатель» завершает публикацию произведений в рамках традиционного Есенинского Праздника Поэзии, который в этом году проводился в электронном формате.

Все стихотворения даны в авторской редакции на правах «свободного микрофона».

Благодарим участников!



Юрий Ремесник, Азов, член СП России

 

В КОНСТАНТИНОВО

 

Мы в село прикатили вечером,

Промотавшись в пути с утра.

Почивали в избе бревенчатой

Подмастерья и мастера.

За стеною берёзы грезили,

Ворожили в ночи сычи,

И мирилась проза с поэзией

На остывшей уже печи.

Грелись водкой. Читали «Снегину».

Тихо спорили о грибах.

Пахла хлебом, квашнёй и снегами,

Пахла Русью самой изба.

И глядели сквозь ставни узкие

На старинные образа

Две звезды, голубые и грустные,

Как есенинские глаза.

 

* * *

 

Я покой свой дороге проспорю

И махну в сенокосную рань,

Где по-прежнему мыкает горе

Деревенская баба-Рязань.

 

По ещё не зажившему следу,

Всем запретам и бедам назло,

Я приеду, Сергей, я приеду

В горемычное Ваше село –

 

Через все пустыри и болота,

Через всю окаянную Русь –

И в избушку с печальным киотом

На бессонный ночлег напрошусь.

 

Будет вьюга стенать за стеною,

И в простенке судачить сверчок.

И бесстыдное время разбоя

На палатях уснёт, как сурок.

 

И склонятся забытые тени

Над ещё не погасшим костром,

И присутствие Ваше, Есенин,

Будет зримо, как снег за окном.

 

И поверится сердцем усталым,

Когда свяжет петлю самосуд:

Ваша тройка ко мне опоздала

Не на жизнь, а на десять минут.

 

 

Галина Студеникина, Новочеркасск, член СП России

 

 

Рядом

 

Вот это – зеркальце мамы,

а это папин бумажник. –

Он, точно родительский стражник,

за мною следит из кармана:

туда ли трачу я деньги,

и с тем ли – в радости рядом…

А зеркальце, маминым взглядом,

настрой отмечает… и серьги…

Оставлю всё, ненарочно

играя чуть в забывалки,

на мудрой бабулиной прялке…

и вволю наемся мороженного!

Я помню:

есть осторожно.

 

 

У окна

 

Мой двор, утеплённый листвою,

туман-тишиной ветровою

и сонным дыханьем твоим –

вечен и вечно любим!

Чувствительны,

проникновенны,

осенние окна и стены

рассветно распахнуты в мир:

тёплый вбирают эфир.

 

Мне маленький дворик так важен,

что, настежь открытая так же

дыханью, туману, теплу –

я прижимаюсь к стеклу.

Всевечности

зная поблажку,

и присно любви нараспашку,

я внемлю! – Тебе… тишине…

миру, который лишь мне.

 

Алексей Сазонов, п. Коксовый Белокалитвинского района, член СП России

Подражание Лорке

Осень поила
Птиц перелётных
Влагой с ладони.

(Рыжие листья,
Мокрая глина,
Белые корни…)

Всё не погаснет
Сонных деревьев
Медное пламя.

(Хрупкая ветка,
Где паутинка
Вьется, как знамя…)

Бледное солнце
В небе играет
С тучами в прятки.

(Знобкие лужи,
Блёклые краски,
Больно и сладко.)
   .  .  .

Отражения

Заря луну позабыла
Вверху, как краюху хлеба.
Рыбачья лодка застыла
Почти в середине неба.

Повисла в тумане рыжем
(Попробуй достать руками!)
Лежит поплавок, недвижен,
Над розовыми облаками.

Наверное,непростые
Под этим покровом зыбким, –
Там водятся золотые,
Одни золотые рыбки!
      .  .  .

 

Ирина Коротеева, Ростов-на-Дону, член СП России

Дождливое

 

...А примета, выходит, верная...
Продолженье к утру ясней –
Вяжут тучи тугими вервами*
К небу темную сушь полей,

Утекает тропинка серая.
Чешет пястью затылок тать** –
Старорусской надежной мерою
В помощь путнику чья-то мать.

И, закинув котомку за плечи,
Покрестив суеверно рот,
Зашагает, отбывший давеча
Свой десятый острожий год.

На пригорок – дорогой склизкою
Через узкий гнилой мосток.
Вдруг затянет тоску сибирскую
Изможденный седой ходок.

Запоет в унисон с раскатами
О страданиях без кута***,
Про судьбину свою треклятую,
Где до пекла – одна черта.

Непосильной согбенный ношею,
Старожилец сидельных мест,
Отпоет он навеки прошлое,
В грязевую бросая месь.

И в груди что-то вдруг замечется,
Подопрет под худой кадык.
Закричит, Колымою меченный,
Зарыдает навзрыд старик!

Отболеет заря тщедушная.
И, свободно от черных хмар****,
То ли множится солнце лужами,
То ли поздний горит стожар*****.

*веревки
**вор
*** родной кров
****тучи
*****старинное русское название звездного скопления Плеяд

 

Голубиное 

 

Первоцветень* к исходу. Четверг на полдня растрачен.
Переулки нарядно укрылись зеленой прошвой.
На бульваре, под «Пушкиным» старый белесый мальчик
Сибаритствует – веером сыплет сухие крошки.

Сизари-пушкинисты, покинув родные плечи,
Снизойдут до земного – оно никому не чуждо,
Наклюются в запас на холодный апрельский вечер,
Запивая удачу из чистой вчерашней лужи.

Восхитится кормилец – да разве же хлеба жалко?
Зашуршит суетливо в дырявом большом пакете.
И за стаей взлетит, позабыв на скамейке палку,
Зацепившись неловко плечами за легкий ветер.


*апрель

 

 Валентина Курмакаева, Ростов-на-Дону, член СП России

Моя осень

 

Зачем итоги подводить?

Скорбеть, что результат несносен?

Когда ушла былая прыть,

Мне руку протянула осень.

 

Не девочка, а госпожа,

Уже утратившая хрупкость,

Она озимкой сеет мудрость,

Своим призваньем дорожа.

 

Какая ж осень без тоски?

И я взахлёб затосковала.

Но осень всё растолковала,

И, оказалось, мы близки.

 

Коль по-июньски не звучать,

Сменили «форте» на «пиано».

Лишь безысходности печать

Обеим нам не по карману.

 

Дождей осенних полусон -

В них слышу голос человечий.

А чтобы не намокли плечи,

Я просто раскрываю зонт.

 

И знаю  – всё сопряжено.

Вот сочиняя эту строчку,

Я пью надежду по глоточку,

Как драгоценное вино.

 

Из письма другу - 15

 

… и к нам во двор пожаловала осень

С набором обусловленных примет,

И мой сосед, по прозвищу Амвросий,

В сарай заносит свой велосипед.

 

Кормушку из пластмассовой канистры

Соседка Юля мастерит для птиц.

А у калины – гроздьями мониста,

А у меня – полно пустых страниц.

 

А между ними – только листья клёна,

Я их до срока тронуть не могу.

Пройдёт метель и под своим балконом

Рассыплю их – как письма  –  на снегу…

 

Елена Вольская, Новочеркасск, член СП России

 

Плакал сад

 

                               «Грубым даётся радость,

Нежным даётся печаль.»

С.Есенин

 

Ты румянец свой взяла у мака,

Контуры груди у белых лилий.

Ветер, забулдыга и гуляка,

С тёмной ночью мой покой пропили.

 

Оттого и чувства забродили,

Чудились малиновые губы,

Аромат твоих цветущих лилий.

Только радость вот даётся грубым.

 

Ты с другим растрачивала нежность,

Руки-стебли многих обнимали.

И плескалась глаз твоих безбрежность,

Умножая враз мои печали.

 

Я прошёл неторопливо мимо.

Плакал сад поникших белых лилий.

Переспелым солнцем опалимы,

О живом дожде они молили.

 

 

 

Дни августа    

 

Дни августа уже наперечёт,

Отточен бритвой месяц остроликий,

И млечный сок звёзд скошенных течёт

На утренние трепетные блики.

 

На яблоки, созревшие в саду,

С пурпурною печатью поцелуя.

А ветер, не скрываясь, на виду,

Как мячики, бросает их, – балуясь. 

 

Уступит август осени права,

В медовом янтаре застынет время.

И золотом окрасится листва,

И вспыхнет золотая хризантема.

 

 

Дмитрий Ханин, Ростов-на-Дону, член СП России

 Осенний дракон

 

Когда в округе сырость и тоска,
Бледнеет грань меж бытностью и чудом,
И к истине фантазия близка,
Лишённая учёных пересудов.

В осеннем небе старенький дракон
Мне кажется обыденным явленьем,
Как сонный дождь, сквозящий испокон
В период листопада и смиренья.

Давно умчались ласточки к теплу,
В душе парят совсем иные птицы,
И два крыла, окрашенных в золу,
Распахнуты, как памяти страницы.

Мой добрый ностальгический дракон –
Печаль, овеществлённая эфиром –
Явился из мифических времён
Как связь меня с дождливым этим миром.


 

* * *

 

Ни к чему здесь цветы безразличные…

Мне до горечи стало родным

Возле кладбища поле пшеничное

Под безудержным ветром степным.

Огляжусь я, и сердце сжимается –

Так в природе контрасты близки:

Над землёю кресты поднимаются,

Как желтеющие колоски…

Что-то в жизни всегда недосказано,

А в душе всё светлей и светлей…

Будто дни мои с вечностью связаны

Добрым хлебом с пшеничных полей.

 

Людмила Андреева, Азов, член СП России

Мосты

 

И в красоте осенней –

Тихая дремлет грусть:

листья сиротски гаснут,

и даль бледней,

Мерно тускнеют воды...

И не хватает чувств,

чтоб воспарить над бренной

истомой дней.

 

В мутном речном зеркалье –

Наши плывут мосты,

Вьётся туманный парус

Из детских снов.

Он не ко мне, желанный,

И капитан – не Ты,

принц мой. – Женат и счастлив...

Давным-давно.

 

А на причале зыбко. –

Прошлое к душам льнёт...

Только, растратив нежность,

они пусты.

Тускло и неизбежно...

Время их не спасёт...

Разведены, размыты –

мосты.

 

 

 

Ожидание

 

Напиши мне из прошлого –

из незабвенной любви. –

Снова холодно сердцу,

оно вспоминает весну...

Пусть внезапно и властно –

как птицы – 

посланья твои –

через сны и реальности

в грустную душу впорхнут. –

В ней туманы бессонные,

тяжесть осенних дождей,

бездорожье зовущее,

боль и тоска по любви.

Напиши, не жалей...

Из безоблачно-праздничных дней.

Разбуди мою кровь

и надежды, прошу, оживи!

 

Восклицают случайные –
«Слово не может спасти».
И тревожат родные –
«Не плачь ни о ком, не греши...»
Но случится апрель...
И поможет согреть и простить,
если сможешь,
далёкий,
единственный мой...

Напиши...

 

Маргарита  Григорьева, г. Новошахтинск, член СП России

Сергею Есенину

Дышит вечер свежестью осенней.

В витражах заката плещет грусть.

Я скажу Вам:

– Здравствуйте, Есенин,

Беззаветно так любивший Русь.

Навека её воспевший зори

И берёзок трепетный узор.

Вы в глазах сияющих как море

В синей дымке видели Босфор.

Ваши строки музыкой звучали,

Злоязычье сразу всем простив.

В них сплетались с радостью печали.

Жаль, что Вы ушли недолюбив.

Но остались памяти страницы –

Негасимых чувств и дум дневник,

Где душа израненною птицей

С шёпота срывается на крик.

В Вас осенней грусти было много:

Для Руси иного стиля нет.

Ваш талант – подарок щедрый Бога –

В этом мире свой оставил след.

 

Сон Анны Снегиной

Снится сон тревожный и странный

Под покровом декабрьской мглы:

Как внезапный укол иглы

Чей-то шёпот, зовущий «Анна!».

Нарушая времён границы,

Эхом прошлого вьётся тень –

Снова сад и старый плетень,

В небесах рассветных зарницы;

И желанье любить до дрожи,

Опьяняющий запах губ

И лихой белокурый чуб…

Дорогое имя – Серёжа –

Прозвучало набатом в ночи,

Всколыхнуло лондонский быт.

«Я проститься… Вчера убит…

Ну, скажи что-нибудь, не молчи».

______________________

А назавтра (страшно поверить!)

Сообщили строки газет:

«В «Англетере»… погиб… поэт».

И ударом под дых потеря.

 

Валентина Данькова, г. Таганрог, член СП России

 

РОДНОМУ КРАЮ

 

Топким, с илистым дном берегам

вдоль залива – на три километра,

дерзким ласкам солёного ветра,

и «барашкам», и мощным волнам,

В штили – бархатно-кроткой воде,

беспрерывно меняющей летом

все оттенки зелёного цвета,

и подобной не встретишь нигде.

Пряно дышащим в полдень цветам:

жёлтой пижме и сизой полыни,

вольнодумной казачьей долине,

знаменитым, безвестным местам

благодарна! За щедрый приют,

за горчинку и в хлебе, и в соли,

и за капельку общности в доле,

ту, что самым родным отдают.

Безмятежною силой полна,

неглубокого тёплого моря,

я, ковыльной беззлобности вторя,

по-казачьи строга и вольна.

 

   В АЗОВСКИХ ВОДАХ   

 

По бликам солнечной реки

плыву в азовских водах.   

Как взмахи рук моих легки!        

И ноги, словно плавники…  

Забыла о невзгодах.                

 

Вдыхаю йодистый настой 

цветущего залива,                

коктейль дурманящий густой – 

источник истины простой: 

«Живи неприхотливо!»

 

Стихии две в себя вобрав,

небесную, морскую,

без обязательств и без прав,

как новый солнцепенный сплав,

в безбрежности ликую.

 

 

Николай Дик, Азов

 

Есенинская Русь

 

Вошло в привычку прошлое порочить,

везти себя за тридевять земель,

а на Руси есенинские ночи

зовут покинуть мягкую постель.

 

Не очернить ахматовскую проседь,

не запятнать цветаевскую грусть – 

стихи вчерашних романтичных вёсен

мы и сегодня знаем наизусть.

 

Земля прощает глупые ошибки,

дожди смывают пятна с куполов.

Встречает день грядущее с улыбкой,

на сто росинок боль перемолов.

 

Кому пейзаж поленовский несносен,

тот и бежит за тридевять земель,

не замечая пушкинскую осень

и отчий край, встречающий апрель.

 

 

Грустно-осеннее

 

Что вчера казалось ярким,

нынче серое, к тому ж

под листвой в осеннем парке

появилась стая луж,

и по ним вторые сутки

октябрём, как из ведра,

под печальную погудку

с поздней ночи до утра.

 

Не успело бабье лето

нагуляться – нате вам:

то, что в серое одето,

расползается по швам,

и сквозь щели то ли осень,

то ли вымокшая грусть

та, что в дом никто не просит

и знакома наизусть.

 

Жаль, что скоро станет дымом

всё, что было золотым,

и полгода молчаливым,

что казалось озорным.

И обидно, что короче

стали дни календаря,

и бездонно-длинной ночи

этим летом ждали зря.

 

Андрей Скиба, г. Таганрог

ГДЕ ТЫ

Вечер.  Осень.  Тихий  шелест.
Запах  свежих  палых  листьев.
Ветер  носит     еле-еле
целый  ворох  грустных  мыслей.

Я  иду,  шурша  листвою,
удаляюсь  в  бесконечность.
Может,  я  любви  не  стою?
Я  не  спорю.  Не  перечу.

Не  могу  я  надышаться,
Словно  больше  не  придётся
Наслаждаться.  Наслаждаться
этим  воздухом  и  солнцем.

Создаётся   ощущенье,
что  напрасно жду  ответа.
Растворяюсь  в  тьме  осенней.
Никому  не  нужен.  Где  ты?

Мне  безумно  одиноко.
Ты,  быть  может,  ищешь  где-то
тень  мою   в  просвете окон.
Я  не  знаю,  где  ты?   Где  ты?!

 

МЕТЕЛЬ

Снова воет метель,
заметает дорожки.
Чья-то лёгкая тень
промелькнула в окошке.

Промелькнула во мгле,
и осела узором,
на оконном стекле
расписном, бирюзовом.

Я пытаюсь стереть
все узоры ладошкой.
Мне бы взять протрезветь.
Ну хотя бы немножко.

Я очнулся бы вновь
и поверил бы в чудо.
Но тревожить любовь
не хочу и не буду.

 

Николай Мараховский, г. Азов
 

 

Строителям Байконура

 

Под марш «Славянки»

                              плакали перроны. –

Мы жительства меняли адреса.

Нас ждали приписные гарнизоны

по временным различным поясам.

Блатные – в города,

                             где жизнь в атласе,

и за бугор – к соцлагерным братам...

А нам, простым, билет –

                             в военной кассе

до станции безвестной Тюра-там,

где не цветут белёсые ромашки,

где певчих птиц не слышен перезвон...

Нам адский зной отбеливал фуражки,

А горький пот – от пяток до погон.

Там жрали мы песок, скрипя зубами;

впрягались всеми жилами в металл;

тянули службы лямку; не стонали

и верили в марксистский идеал.

Там щебень, будто пули,

                                      без промашки –

швыряли ветры в грудь нам и в лицо.

Бараки – щитосборные шарашки –

нам были вместо каменных дворцов.

Но шли мы в авангарде той эпохи –

военные строители-творцы.

И пусть от славы нам достались крохи,

гордились нами деды и отцы.

Есть в нашей человеческой натуре

железный стержень – жить и созидать. –

На Марсе (если надо!) «Байконуры»

Построим! Позовите нас опять!

 

Мне часто снятся алые тюльпаны –

коротенькая радость той земли,

где с грохотом вздымали пыль "Бураны" –

Не ветры, а на старте корабли.

 

 

Батины сапоги

 

Распутица в деревне – 

                                катастрофа:

увязнешь в грязь –

                      не вытащишь ноги!

Иллюзию всемирного потопа

внушают нам сезонные дожди…

 

В промокших парусиновых ботинках

я брёл из школы, словно босиком.

Размыты были хожие тропинки,

до дома добирался прямиком.

А к вечеру, прикованный к постели,

Лежал, в горячке грелку вороша,

Озноб дубасил розгами по телу,

И замирала робкая душа.

Родитель мой, не склонный к сантиментам,

проникся чувством жалости, как мог:

достал из-под кровати инструменты

и два рулона кожи для сапог.

Рулеткой мерки ног моих костлявых

Снял, обмеряя вдоль и поперёк,

Колодки подобрал, нашёл лекала

и дратвы просмолённый колобок.

Я, беззаботный, сидя на лежанке,

шпионил за процессом ремесла:

то засыпал, то с чаем грыз баранки,

а верх колодок кожей обрастал.

Натужно шла просмоленная дратва

сквозь шильные отверстия халяв,

Но это всё мне было непонятно. 

Так и уснул, секрета не познав.

А ранним утром у моей кровати

стояла пара новеньких сапог,

за столиком дремал уставший батя,

а я шмыгнул в обновке за порог.

 

Мой странный век плетётся вереницей –

то светел штрих, то мрачен и убог.

Но до сих пор мне слышится и снится

волшебный скрип тех, батиных, сапог.

 

Ольга Дёмина, г. Шахты

 СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Рождённый тихою сторонкой,

Впитав просторов синеву,

Он посвятил ей рифмой звонкой

Свою напевную строфу.

 

В картинах русского приволья

Всё оживало у него:

Лугов манящее раздолье,

Берёзок белых волшебство.

 

Душа его как скрипка пела,

Порой надрывно, рвав струну,

Вдруг, замолчав, окаменела,

Осиротив навек страну.

 

Душой написанные строки

Канву его судьбы сплели, –

И жизнь окончена не в сроки,

Ушёл певец родной земли.

 

Но жив поэт – он зажигает

Огонь в душе своей строфой,

Его в наследство оставляет, –

Мятущийся узор живой.

 

 



ООО «Союз писателей России»

ООО «Союз писателей России» Ростовское региональное отделение.

Все права защищены.

Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.

Контакты: