Предзимье

Сметает ветер сизых голубей,
Чьи крылья не справляются с полетом,
А воздух стал морозней и грубей,
Но это даже лучше для кого-то.

Предзимье чертит серым окаём
По морю и песку на побережье,
Но в мире до бескрайности моём
Роятся вместе грусти и надежды.

Я знаю, что природа вся прильнёт
К живительным ручьям и талым водам,
Что в солнце засверкает старый лёд,
И тёплый мир растопит непогоду.

И я ловлю у парков тот момент,
Когда листва в ноябрьской коптильне
Слетает вниз под аккомпанемент
Ветров, дождей и позднего предзимья.

Висит туман на голых проводах,
А я стою среди их диалога.
На море мерзнет мелкая вода,
И стынет ночь в объятьях Таганрога.


Человечество

Мы в африканских странах в нож превращаем камень,
Мы произносим звуки, мы обучились речи,
Мы извлекаем искры, изобретаем пламя,
Смотрим на звезд пылинки, плещемся в свете млечном.

Было в пещере мрачно, было в пещере пусто,
Мы рисовали охрой важные нам событья,
И темной безлунной ночью изобрели искусство,
Придали чуть-чуть уюта, отринув печали быта.

Мы вырвались из пещеры, мы вышли следить на север,
И где-то в долине Тигра мы основали город.
Мы развели животных, мы научились сеять,
Мы приручили землю, возделав ее просторы.

Мы обжигали глину, оставив на время пашню,
Мы научились счету, строительству и черченью,
Мы думали, что едины и строить пытались башню,
Чтоб встать наравне с богами в небес золотом сеченье.

Но мы перестали слышать и мы разбрелись по миру,
Мы перестали слушать и каждый обрел письмо.
Мы продолжали строить храмы, и пирамиды,
Сверкая своим величьем в убранстве своих дворцов.
 
Мы развязали войны, мы подчинили вольных,
Мы породили рабство, насилие и расизм,
Мы жгли, мы топтали, били, мы делали очень больно,
Казнили, ссылали, лгали сто сотен суровых зим.

Мы ждали, придет спаситель, направит к добру и свету,
Мы верили в царство духа, трясясь с головы до пят,
Но кто-то всегда наложит на веру и правду вето
И тот, кого ждали вскоре, унижен был и распят.

Мы встали в пыли и пепле на грудах былых империй,
И снова пошли по миру, искать свой уютный дом.
Мы были во тьме незнанья, отдавшись чуме, холере
И многим другим напастям, не ведая, что потом.

Века мы смотрелись в небо, мечтая расправить крылья, 
Желая нестись быстрее, чем крутится колесо.
И мы приручили воду и ветер, и пар в турбине
Мы снова нашли науку и вновь обрели лицо.

Мы отрастили крылья, мы полетели в космос,
Мы взяли металл и кремний и создали ЭВМ,
Но только в мозгу неясно, слово довольно косно,
Нам теплой подносят пищу, и нет никаких проблем.
 
Мы подчинили недра, мы расщепили атом,
Дали отпор владыкам, изобличили зло,
А помнишь, как мы сидели так же в ночи когда-то
И опасались зверя, не зная наук и слов?
 

***

Петруччо смотрел на морские приливы,
На звезды в сукне итальянского неба.
Казалось ему, что они боязливо
Летели бессмысленно справа налево.

Что море в каких-то нездешних напевах
Шептало сказанья о мудрых и смелых,
О ста ледниках, что срываются, тая,
И мирно плывут от зимы до Китая.

О людях, что ходят под парусом годы,
И чудищ сражают, увозят турчанок,
О тех, кого топят штормящие воды
И тех, чья дорога случилась случайно.

О рыцарях стойких, об их Дульсинеях,
Шептала вода, становилась краснее,
Наполнилась всласть металлическим вкусом,
От крови испанцев и тьмы андалузцев.

Сидел на песке, замечтавшись Петруччо,
Не видя, что рядом сгущаются тучи,
Что толпы людей уплывают на север,
Спасая детей от навязанной скверны.

Но он все сидел и вдыхал ароматы,
И порохом пахло от дул автоматов,
Петруччо смотрел на приливы и звезды,
И ветер взвывал в глубине его мозга.

А звезды летели над ним и спадали,
В химическом танце с обугленным небом.
И дали манили, но дали не ждали
Его загорело-ненужного тела.

Петруччо сидел, ожидая рассвета,
Что будет зиять, как дыра пистолета.
В кошмарное лето последнего года
Чудесная вышла погода.

Осеннее

А в комнате лампочка перегорела,
Плеснув на палас одну пятую мрака.
И скользкая осень, как будто мурена
Слилась с градиентом паркетного лака.

Почти тишина, только песня чуть слышно
Играет в рапиде на старом айфоне.
И кажется снова, что в жизни излишне
Нырять в суету и скрываться в бетоне.

Я думаю, что за окном октябрится
Вчерашний сентябрь и знойно-сезонье,
Где листья слетают, как будто страницы
И кружатся в легком дождливом озоне.

Там ветер в окно мне стучится и воет,
Но я не открою ему, не согрею,
Сегодня должно быть нас в комнате двое,
И эта вторая смеется за дверью.

Она подойдет без привета и стука
И лист оторвет календарный от жизни.
Не думайте, что она только старуха,
Она лишь работница вечной франшизы.
   
Но я не боюсь ее светлого лика,
Меня не страшат ее добрые речи,
Еще никогда с нею не было крика,
И после нее сразу делалось легче.

Хотелось ее удивить белым светом,
Устроить поход в бесконечность пробела,
Туда, где ликует отмершее лето,
Но в комнате лампочка перегорела.
 

***

В студне желейных мыслей,
В стройном лесу желаний,
Чувствуешь, тьмой повисли
Тонны неясной гари?

Стаи голодных страхов
Липким репейным цепом
Впились в клеёнку мрака;
Воют они свирепо.

Стоя на стертом дёрне,
Взором вгрызаясь в чащу,
Видишь, как вьются корни,
Возле путей кратчайших?

Ветви нейронных связей,
Только чуть-чуть провисли.
Страхи стекают наземь
В студне желейных мыслей.

***

Я выстрелил не в лоб, а в вышину,
И чудилось, что пуля вышла в космос
И спутникам глухим шептала грозно,
Что вырвет с корнем эту тишину.

Срывались звезды в пламенном свету,
И видел я в осколках звездопада,
Как била ввысь другая канонада,
И слышно то мне было за версту.

В божественной громадной бороде,
Кружа волчком, вальсируют планеты,
И солнце, как подобие котлеты
Готовится на их сковороде.

Но мир стоял не зная как молчать,
И видел я, как небо кровоточит,
Стекая прямо в мой ужасный почерк
По хлипким астеническим плечам.


***

Мечтал увидеть он,
Как бьют о берег волны,
В природу выдыхая
Соленый теплый бриз.
И был он, как чудак
Безумием наполнен,
И те его мечтанья
Входили в эпикриз.

Он думал, что ему
По морю, как по небу
Летать дано, что он
Пронзит рукой волну,
И тут же вознесет
Его на самый гребень
Синеющий поток
Стремящийся ко дну.

Один неловкий шаг
И куплены билеты
И он сгребает скарб,
Где ласты и носки.
Он так взволнован что,
Забудет сигареты,
Забудет все, что есть
Сбегая от тоски.

И вот уже песок
На самом теплом пляже,
Прогретый в солнцепек,
Дает тепло воде.
Он весь хотел сюда,
Не мог подумать даже,
Что было на картинках
Находится везде.

Что все гораздо ярче,
Чем раньше представлял он,
И цвет, и звук, и запах,
И неба синева,
И чайки в небесах,
И радуга от взглядов.
Он рад был каждой встрече,
Но путался в словах.

В Москву спустилась полночь
По лестнице бетонной,
Укрыв собой прохладу
Июньских мостовых.
А где-то вдалеке
Над ним чернеют волны
И бьется море в скалы,
Штормится и шипит.

Он проплывал экватор,
Подхваченный теченьем,
Бывал у побережий
Спускался в глубину.
Плыла луна над ним,
Как сладкое печенье,
Он рыбам улыбался
И рад был лишь тому,

Что он теперь свободен,
Теперь он с морем вечен,
Что он теперь с волнами
И дружен, и един.
Он видит целый свет.
В Палермо только вечер,
В Палермо вечный вечер
И на песке билет.

Бульдозер

Не копайся в душе лопатой
Чернозем же любви не вкусней,
А наличие тонн компромата
Не распустит листвы по весне.

Не пытайся выискивать лживость,
В том, что люди считают добром,
Ведь добро же совсем не нажива,
Что не станет осенним ковром.

Летний зной не зови безрассудным
И метелью суровой не вьюжь;
Ибо страсть не бывает подсудна,
Но снега станут множеством луж.

Лучше делай мне душу крылатой.
Ну, коль хочешь... не стой у двери!
Но не нужно копаться лопатой -
На раскопки бульдозер бери.


Никто

Я помню, злой седой колдун
Тебе сказал, что ты никто,
Как под ногой любой валун,
И как дрейфующий планктон,

Как та трава, что чернозем
Без целей и надежд сорнит
Что ты лишь падальщик и всё,
Не мрамор вовсе, не гранит.

Я взял сто унций чепухи
Смешал их с капелькой добра,
Облекши магию в стихи,
И выбрав точные слова,

Швырнул в его паршивый рот,
Чтоб он закрылся навсегда,
Чтоб стало все наоборот,
И зло исчезло без следа.

Колдун сбежал в глухую ночь
И растворился в страшных снах,
Но ты смотрел так мертво, в точь
Как позади тебя стена,

Как остов ржавый корабля:
Громаден вес и недвижим,
Но как расколдовать тебя?
Но как тебя вернуть к живым?

Я думал сотни солнц и лун
Бродя от выхода к стене.
Ты поседел как тот колдун
И молвив будто сам себе:

"Ты ждать чего-то перестань,
И позабудь, что значит быть,
Я - мрак, я грусть, я - пустота
И все вокруг - мои рабы,

И ты как я - совсем ничто
Ты - камень под ногой, ты - грязь
Ты думаешь своей мечтой
Ты разорвешь меж нами связь?

Ты не надейся, не смотри,
От мыслей - кругом голова.
Ведь я такой же как и ты,
Так повторяй мои слова".

***
Я помню, злой седой колдун
Тебе сказал, что ты никто,
Как под ногой любой валун,
И как дрейфующий планктон(...)