Предзакатное

У часов, что распяты стрелками,

Тишина разменяла час

И спустилась шажками мелкими

До волны, где присел баркас.

Спев мажорными говорочками

Нашей встречи нежданной туш,

В нас вселилась весной заоблачной,

Наполняя пустынность душ

Невесомостью предзакатною,

Терпким запахом майских лип,

Птицы певчей трёхкратной мантрою,

Заглушившей небесный всхлип.

А Вселенной уже заплакалось

Отчего-то… Но всё цвела

Та лужайка, зардевшись маками,

Где любви нашей тень жила.

 

Букет из рогоза

Печаль жила в душе, не отпуская,

Слепая, без просвета, облажная,

Но ты смахнул с ресниц тяжёлых слёзы,

Когда поднёс букет мне из рогоза.

Я вновь смеялась беззаботным смехом,

А ты в нём слышал новой жизни эхо,

И тайный голос говорил оттуда,

Что есть на свете и любовь, и чудо.

И солнце древнее, простоволосым,

Шагнув из кущи диких абрикосов,

Печаль прогнало… И тому свидетель –

Коровка божья на твоём букете.

 

***

Лес ещё зеленеюще-светел,

Ласков голос поющих ветров,

Но улыбка последняя лета

Сходит с лиц поседевших холмов.

Вот косяк журавлей ровным строем,

Распрощавшись, поднялся с земли,

Но на этой земле нам с тобою –

Будто рай от пришедшей любви.

Той, всевечной, без юных капризов,

Где воскресного света полно,

И стучат, опьянённые близью,

Сердца два в унисон, как одно.

 

По поводу «Чёрного квадрата»

Не хочу, как Малевич, замкнуться в том чёрном квадрате,

Где безжизненный мрак, недоступный звезде и лучу,

От земной красоты вдруг защиплет в глазах… Благодатью

Заразится душа, и её для любви освящу.

Чернь безмерную вытесню розовым светом заката

И впущу в эту мглу синевы из прозрачных небес,

И с тобой поcелюсь там, средь роз… Ну а в центре квадрата

Посажу непременно душистый сиреневый лес.

Пусть и даже взрастёт бузина на моём огороде,

Дядьки в Киеве пусть в телефонные трубки басят,

Даже их возлюблю… И при всём православном народе

Присягну красоте, наполняющей жизнью квадрат.

 

***

Сквозь моё отрешенье, сквозь буйство окрестных тюльпанов,

Наготу переулков и таинство вербной недели

С вечной просьбой бессмертья из уст тишины первозданной

Пробирается в душу воскресная хрупкость апреля.

Говорят, что весной стать поэтом не трудно… Но эта

«Сарафанная» истина сутью бедна, слеповата…

Из живой сердцевины прозябшего в небе рассвета

В мир спускается Слово и знает, что будет распято,

И в тончайшую ткань бытия облачается снова,

Принося на Кресте неизбывную вечную жертву…

А воскресший апрель из увитого цветом алькова

Мне – навстречу!..

 

Аромат деревни

Удержать приманкой каждодневной

Все уловки города слабы.

Вновь вдыхаю аромат деревни

На цветущей веточке судьбы.

Предо мною нараспашку вечер,

Как подсолнух, виснет солнца круг,

Каждый колос в поле, будто свечка,

В васильках, рассеянных вокруг.

Всё из детства родом: мох забора,

Писк и драки выводка цыплят,

Шест давнишний – ось Земли, бесспорно,

Вкруг него – ромашковый десант,

Клёкот аистиный над избою,

Тучи пчёл над липой вековой…

Деревенским надышусь настоем –

И душа становится не злой.

 

***

Летела бабочка и, сев на горицвет,

Ещё не знала участи исчезнуть,

Ей был приятен этот белый свет,

И не пугала водной глади бездна.

А вечер пил карминность из пруда,

В сиротстве вод предчувствуя забвенье,

И бабочка летела в никуда,

Нас одарив бесценностью мгновенья.

И мы всё шли за ней. И пах сандал,

И лепестками падала под ноги

Ромашек нежных белая слюда,

Соткав нерукотворный холст дороги.

И тёк часов невидимых песок,

И край Земли был необычно близок,

А мы ступали боязно под ток

Печали дня, истёкшего в эскизы.

И так хотелось выбрать тот из них,

Где мы с тобой равновелики детством,

Где мир, казалось, лишь для нас двоих

Стоит в любви с той бабочкой небесной.

 

Осенний дуб

Вечерний отблеск таял в меди листьев,

И дуб дремал в кругу молодняка,

В своей ладони узловато-мглистой

Качал тихонько годы и века.

Он юным был когда-то в далях звёздных

И помнил шелест тех прекрасных дней,

Теперь в кольце времён устал серьёзно,

Хрипя под грузной тяжестью ветвей.

Верхушку жалко серебрила лунность,

И ныли корни, землю шевеля,

Но так тянуло плечи снова в юность,

Где обнимала сладостно заря.

Но нет возврата. Ныне сиротливо

Осенний ветер в крону залетал,

А он под небом при погоде стылой,

Забывшись, грозы, вёсны вспоминал.

Хранил листву ещё на всякий случай

И пташек малых нянчил под листвой,

И, как старик, стоял большой, могучий,

И думал думу кроной золотой.

 

Матери

В снах мечтаю, как вновь помолиться приеду

На осенние свечки придворных берёз,

И под ними с тобою затею беседу,

Простоты деревенской вдыхая гипноз.

Корм задав, ты коня со сноровкой стреножишь,

И посетуешь вскользь на плохой сенокос,

И на то, что полны колеи бездорожья,

И растрогаешь вкусною снедью до слёз.

Поднесёшь молока от Рыжухи – коровы,

О, как сладко из рук твоих это питьё.

Эти руки целую я снова и снова

И прошу продолжать твой рассказ про житьё.

Так мечтаю… Но только мечтам тем не сбыться,

Не припасть и к родной материнской груди,

Не заплакать на ней, от тревог не забыться

Под покровом всесильной и чистой любви.

И осталось лишь с горькой дочерней виною

В холмик тверди уткнуться седой головой…

Над могилой берёзка колышет листвою,

Будто шепчет: «Дочурка, не плачь, я с тобой!..»

 

***

Грустью весь двор подсвечен…

А на скамью – декором –

Горсть золотых «сердечек»

Ветер стряхнул с жердёлы.

Я их смету не сразу,

Пусть поживут в картине:

Очень милы для глаза

Охрой на фоне синем.

Горсть золотых «сердечек»,

Все в кружевных нарядах,

Хрупок их мир, не вечен,

Но как же душа им рада!

 

***

А снег пошёл внезапно, страстно, лихо,

Он был густой и застилал простор,

И мы с тобой попали в этот вихорь,

Где жил уже разлуки приговор.

Молчать хотелось. Руку дал, прощаясь,

А в ней обиды давней медный грош,

Болела память, в пальцах откликаясь

На душ живых неистовую дрожь.

Аллеи сон дымился снежной пылью,

Под сердце тёк привычкой штормовой,

Ещё весну друг в друге мы любили,

Но падал снег у нас над головой.

 

Троица

Взбугрилась земля от войны и огня…

Тогда ещё не было в мире меня.

Великие плачи пошли по Руси –

В дома похоронки несли и несли…

Я слышала в сердце те плачи и гул,

В окопе с бойцом умирала от пуль,

Четыре тяжёлые года войны

В тылу добывала победу страны.

А там, на высотах великих фронтов,

В атаку бросалась с отвагой отцов.

В разведку ходила по гиблым местам,

Друзей хоронила под сенью креста,

И тяжко рыдала потом по ночам,

И гладило горе меня по ночам.

И в братских могилах под глыбищей льда

Лежала, воскреснув, всетленья чужда.

И старый солдат, будто ангел земной,

Молился за Русь непрестанно со мной.

Победа пришла! И слеза так густа

Стоящего с нами в молитве Христа.

 

Январское солнце

Венценосный январь, проворонивший солнце,

В кинозале времён спрячет старую плёнку,

И ушедшее прошлое к нам не вернётся,

Лишь неясным штрих-кодом, полоскою тонкой

Отпечатает ленту, что жизнью зовётся.

Просмотрев её, жду снисхожденья у неба

В беспросветном снегу, полонившем весь город,

Ждёт так только голодный насущного хлеба,

На распутье молясь быть услышанным скоро,

Ранним утром прочтя перед образом требы.

Будто выплеснут в мир весь заоблачный стронций,

Анархистка-метель в кадр осадной прогулки

Снег швыряет… Но солнце, январское солнце,

Всепобедно пробившись, стоит в переулке

И, рождественским светом овеяв, смеётся.

 

***

Предрассветность раздвинулась,

Дождь затих в ручейке,

Чувств лавина отхлынула,

Лишь песчинка в руке,

Лишь подобие влажности…

День на старте завис

Ощущением важности

В Божьем выдохе «жизнь».

Этой искрой пронизаны

Перепевы ручья,

Синь над сонными избами

И сосуд бытия.

И твоё, измождённое

Ожиданьем, лицо,

И моё исцелённое

Сердце с красным рубцом.

 

О самом главном

В предрассветно-чистых водах

С упоеньем, не спеша,

Вёсла лодки-лунохода

Звёздный улей ворошат.

Ветер в утреннем ознобе,

С крыл стряхнув луны лузгу,

Мягко выдышал в синодик

Ив нездешнюю тоску.

У меня – своя забота:

У Вселенной на виду

Для тебя из позолоты

На весло поймать звезду.

И её поющим светом

Рассказать тебе о том,

Самом главном и заветном,

Обжигая шепотком.

 

***

Мы с тобою шагом тихим

По ночной Земле идём,

Выдаст трели соловьиха,

Тенькнет пеночка своё.

А с небес – флюид гипноза:

Плещет Божья благодать,

Лунный серп ковригой звёздной

Кормит ангельскую рать.

Чем-то тёплым, чем-то светлым

Осияется душа…

По Земле июльским летом

Мы гуляем не спеша.