Персонажи

Обращайся ко мне по отчеству
и по данному в детстве имени.
Мы — герои чужого творчества,
не больные, но одержимые.

Назовёшь их — и сразу вспомнится:
мы не спали ночами долгими, —
ты тогда был моей бессонницей,
закоулками и наколками
на душе и на теле высечен.
Я скульптуру тебе поставила, —
но осталась всего лишь тысячной
с кем играл, не озвучив правила.

Я тонула в скупых объятиях,
мне порой не хватало воздуха.
Эти чувства — моё проклятие,
помогите же мне, апостолы!
Оторвите меня и выбросьте, —
схоронюсь я в глубинах озера,
окружённая только рыбами
да камнями. Совсем без голоса.

Звёзды плещутся в лунном зареве,
одержимые — одержимее.
На одной сковородке жаримся…
Ну, и кто из нас уязвимее?
Мы сдавались друг другу… встречными,
не распятыми, но разбитыми.
Это с виду мы — бе-зу-пре-чны-е,
а внутри? Там рога с копытами.

Наши души полны вулканами,
извержения — неизбежные.
Нас Создатель считает «парою»,
мы — бежим от себя по-прежнему,
друг от друга бежим по разные
части света, мосты и пристани.
Мы лишь гости на этом празднике,
как нам рядом, скажите, выстоять?

Как нам выстоять, не расплавившись
от эмоций, от чувств, от честности?

Слышен стук пожелтевших клавиш... и...
нашу жизнь придают известности.

Глаза
 

Смотри на меня, мой друг,

не слушай слова, не надо.

Как сети плетёт паук, —

так я извлекаю правду.

Ты видишь, внутри — горит

огонь. Он пылает ярко,

и сердца неровный ритм

под рёбра стучится жалко.

Невольная дрожь ресниц —

осталась одна минута,

из тысячи бледных лиц

узнаю тебя… Иуда.

Смотри на меня, мой Брут, —

глаза никогда не лгут.

* * *

Ты — рядом, и это сильнее несказанных слов,

забытых моментов, разорванных явью иллюзий.

Тебе посвящаю обрывки полночных стихов,

мы с разных планет, но похожие мыслями люди.

Мы с разных миров, понастроили множество стен,

мне выпала роль оказаться тем «маленьким принцем»

желающим странных, порою пустых перемен,

но как различить незаметную глазу границу?

И тянутся лентой счастливые яркие дни,

мелками цветными твой образ ночами рисую.

Прошу об одном: ты покрепче меня обними,

поэты — незрячи. Я двигаюсь рядом вслепую.

***

Ты будешь ждать меня на берегах

Прекрасной иллюзорной Атлантиды,

И зажигать огни на маяках

Атлантами покинутых, забытых.

Среди руин воздвигнешь новый храм,

И оживёт исчезнувшее Царство…

И я приду. По звёздам. По следам.

По компасу. Сквозь время и пространство.

Пламя
 

Нарушение правил — мой главный, увы, изъян,

Я стираю границы, как школьный округлый ластик,

Заполняю пространство — высокий густой бурьян,

Отдаюсь без остатка желаниям, чувствам, страсти.

По законам природы — я девственно-чистый лист,

По законам людей — ограничена сотней рамок,

По Писанию Божьему… Он уже не простит,

По своим ощущениям — словно живое пламя.

Разгораюсь внезапно, а после — шипят угли,

Осыпаются пеплом горячие, прежде, искры,

А меня ведь, как Жанну — когда-то живьём сожгли...

Я с ним жизнь разделила и думала: «Самый близкий».

И пусть шрамы украсят — твоей не коснусь руки,

Не смотри на меня — я не сдамся, и будь что будет,

Ведь по собственной воле замок на моей груди,

Чтобы чувствами впредь не тревожили пламя люди.

Муза
 

Нарисуй портрет поздней осенью,

Чтобы листья в ладонях — жёлтые,

Под ногами шуршащей россыпью

Обожжённые солнцем, колкие.

Нарисуй портрет снежной вьюгою,

Чтобы окна — да все с узорами,

Я людей бы тогда баюкала

За закрытыми на ночь шторами.

Нарисуй хоть дождём весенним, но

Пусть останусь я тёплым, ласковым.

И ручьями благословенными

Напою палисад ромашковый.

Нарисуй портрет днями летними,

Чтобы образ в лучах рассеянных

Отражался на яркой зелени

Сохранялся в цветах взлелеянных.

Нарисуй не мелками — чувствами,

И укрась вдохновенно жемчугом.

Я хочу быть твоею музою,

Оставаясь любимой женщиной.

Исповедь

Вы знаете, так случилось,

что мне не знакомо счастье, —

быть может, судьба ошиблась,

быть может, огонь погас…

Лишь только стучится в двери —

меня пожирает астма,

и счастье уходит молча,

и рвёт между нами связь.

Вы знаете, правда, думал,

что, может, проблемы эти

всего лишь мне только снятся

и я, как-нибудь, проснусь, —

а счастье — во мне искрится,

смеются над нами дети,

а вместе с детьми, как в детстве,

и я так легко смеюсь,

и вместе бросаем камни,

считаем удары-брызги,

ныряем в холодный омут,

идём собирать грибы…

Проснулся сегодня в полдень.

Вокруг ни друзей, ни близких,

и с фото в потёртой рамке

так счастливо

смотришь

ты.

Художник

Этот юноша был, словно Дона вода — одинок,

Он Ростовом пропах, безнадёгой и смутной тоской,

Только в сердце участливом жил сладкой горечью смог,

Что укутывал пыльные плечи сухой мостовой.

Этот юноша в пальцах сжимал непокорную кисть,

Кропотливо выискивал в людях глубинную суть,

И пытался понять. Заполнял по ночам белый лист,

Не желая сменить предначертанный Господом путь.

Этот юноша чувствовал времени подлинный бег,

Что минута тому, кто бессмертен и снова воскрес?

Он рисует лишь тех, кто внутри до сих пор — человек,

Отправляя портреты с доставкой до самых небес.