СТРАШНАЯ ТАЙНА СЕМЁНЫЧА
Эта история произошла давно, в 70-е годы прошлого столетия, когда ещё были колхозы, когда для большинства граждан нашей страны машина была роскошью, когда слова «городская пробка» были не столь актуальны, когда за 3 рубля можно было съездить в Ростов и вернуться обратно, когда…ой, много чего «когда» можно вспомнить, ностальгируя по прошлому.
Колхозный водитель Иван Семёнович был в печали. Приехав домой на обед, он сел за стол и, подперев круглое лицо руками, уставился в окошко.
За окном текла обычная сельская жизнь. Рыжие и белые куры, проникшие в палисадник через дыру в заборе, следопытами рыскали между розовых кустов, выискивая бесхитростную пищу; важный, представительный красавец – петух командирским взором окидывал своё хохлатое воинство, готовый по первому зову, взметая пыль, броситься в гущу драки.
Рыжий пёс Бим дремал в конуре, изредка лениво приподнимая то одно, то другое ухо, изображая бдительность. Покосившийся забор у сарайчика давно намекал на то, что у хозяина руки растут не из того места.
Иван Семёнович досадливо поморщился и перевёл взгляд на более благоприятную картину – стол. Хозяйка – Валентина Григорьевна – постаралась: тут тебе и помидорчики, и огурчики – яркие до невозможности, и сметанка, в которой ложка не пьяницей клонилась к стенке, а стойким оловянным солдатиком выполняла команду «Смирно!».
В центре стола высилась горка белого, пушистого колхозного хлеба. Хлеб этот порезать ножом было просто невозможно, а только ломать на крупные ломти. Дух от этого хлеба стоял такой, что впору было слюной захлебнуться.
Рот Ивана Семёновича заполнился слюной, и он, судорожно сглотнув, крикнул: - Ну, где ты, мать? –
- Иду, иду! – в комнату вошла сероглазая, черноволосая, пышнотелая хозяйка. В руках у неё блестел – переливался яркими цветами супник с важно позвякивающим в нём половником. Вместе с Валентиной Григорьевной в комнату неторопливо вплыл аромат кубанского наваристого борща. Кто едал – тот поймёт меня – в нём было всё: и растёртое с чесночком и солицей сальце, и помидоры –красные, как огонь, и свеколка, и капустка, ой, да чего там только не было! И поверх всего этого великолепия, над толстым слоем куриного бульона , витал дух базилика, петрушки и укропа.
Ну, вот, только жить, есть да радоваться!
Однако, тяжкие думы омрачали лысоватое чело Ивана Семёновича, мешали с удовольствием отдаваться чревоугодию. И повод для печали был. Нынче утром председатель колхоза вызвал его, рядового водителя – водовоза в правление. Иван Семёнович предпочитал лишний раз не попадаться на глаза начальству: от греха подальше! И вот – на тебе!
– Семёныч! – председатель оторвал голову от бумаг . – Придётся тебе в область съездить. Повезёшь ветврача. Ему на совещание надо, а машина, как ты знаешь, в ремонте.
2
Так что, собирайся, командировку тебе выписали. Завтра с утречка – в дорогу. До 10, я думаю, попадёте в город.
Иван Семёнович растерянно заморгал белёсыми ресницами и, медленно собирая мысли в кучку, протянул: – Михаил Михалыч, да у меня же это…, ну, это… -
– Что, карбюратор барахлит? – подсказал председатель.
– Во, во, он,окаянный! – обрадовался подсказке Иван Семёнович.
– Так ты ж его на прошлой неделе ремонтировал. И наряд тебе закрыли на приличную сумму. Что, неужели соврал? –
Семёныч открыл рот и, вытаращив глаза, поперхнулся.
– То -то , – поднял вверх палец председатель, – попривыкали, понимаешь, около жинки!... Всё! Разговор закончен. Иди, готовься. –
Иван Семёнович с трудом оставил свои воспоминания и обратил взор на стол. – До завтра ещё много чего может случиться, а обед – вот он, передо мной, – мудро решил он и взялся за ложку.
До завтра не случилось ничего. Тайно трижды перекрещённый взволнованной супругой на зорьке потопал Семёныч в гараж. Хмуро кивнул заспанному сторожу и влез в кабину.
А,ну, как не заведётся, – мелькнула шальная мысль… Чуда,увы,не случилось. Машина деловито загудела с первого раза, и это почему-то сразу успокоило Ивана Семёновича.
– Да чего ж я, самый последний шофёр на деревне? Подумаешь, делов-то: в Ростов съездить! Чай, не впервой! А хоть бы и впервой…, – уговаривал он себя, подруливая к дому ветврача.
Алексей Иванович – молодой колхозный ветврач – серьезный и уважительный, первый год после института работал в колхозе, с сослуживцами еще не успел познакомиться и, уж, тем более, не знал о тайных мыслях выделенного ему для поездки в Ростов водителя.
Командировка была для него тоже первая. Алексей Иванович немного нервничал, может, поэтому не заметил нервозности водителя.
Разные мысли бродили в голове молодого ветврача. Хотелось попасть вовремя на совещание, не ударить лицом в грязь, хотелось, чтобы хватило времени забежать к однокурснику, устроившемуся после института в управление и очень гордившемуся этим. Хотелось… да много, чего хотелось!
Иван Семёнович, вцепился в руль и, не отводя напряжённого взгляда от дороги, тоже думал. О своём. О своей СТРАШНОЙ ТАЙНЕ: он боялся города.
Водительский стаж у Семёныча был большой, вот только зарабатывал он его на сельских просёлочных дорогах, кочуя от фермы к ферме, от бригады к бригаде. Не асфальт, дорога грунтовая везде, но на этой дороге ты почти всегда один. Никто тебя «не подрежет»; светофоров и знаков нет и в помине, а найти ферму или бригаду в бесконечном степном просторе – чего проще: все дороги, как говорится, ведут в Рим.
В районный центр ,правда, ездил,а вот в область – всего раз, да и то(какая удача!) обломался на полпути. Боялся Иван Семёнович города,движения, улиц, светофоров,знаков, словом,всего, что определяется двумя словами: дорожное движение. Тайну эту он не выдавал никому (что ты… засмеют!), и от командировок дальних каким-то образом спасался, где – лукавством, да хитростью, где – подвернувшейся удачей.
3
– Ну, да Бог не выдаст, свинья не съест, – выдохнул про себя водитель и посмотрел на пассажира. Тот был сосредоточен и молчалив. – Не боись, Иваныч! Домчимся в срок – оглянуться не успеешь, как будешь, – Семёныч запнулся, – у городских ворот. Я, брат, ездил и в города покруче! – Ивана Семёновича понесло, – Я, брат, не водитель, я – мастер! Тебе про меня ничего не говорили? – вдруг испугался он, - А то у нас такие люди! Наговорят чего ещё! Ты не верь, это они завидуют! –
Ветврач отрицательно закачал головой: – Да, нет, ничего не слышал! –
– И не слушай! Всё врут!... Щас мы, щас! Мигом домчимся. – И Иван Семёнович засвистел громко и фальшиво. Между тем мозг его усердно работал в поисках выхода, что вообще-то для него было непосильной работой.
И вдруг, в результате титанических для водителя усилий, в мозгу его что-то щёлкнуло: - Ага! – ликующе заорал он.
Алексей Иванович подпрыгнул и испуганно глянул на водителя: - Что?..Что случилось? –
Иван Семёнович, с трудом выковыриваясь из рощицы мозговых извилин, ошалело посмотрел на пассажира и, наконец, пришёл в себя: – Да, не, ничего! Не боись, Иваныч! Щас домчим! – И он опять фальшиво засвистел.
Чем ближе к городу, тем движение становилось всё оживленнее. Пот градом катился по щекам, шее водителя. Он уже не свистел, а только с шумом втягивал и выпускал воздух.
Алексей Иванович обеспокоенно поглядывал на водителя: что это с ним?..
– Не, не, не боись! – перехватив его взгляд, прохрипел вдруг Иван Семёнович, – Всё путём! Щас мы! –
Промелькнул знак «Через 500 м пост ГАИ» и ниже – «До Ростова 3 км».
Иван Семёнович затормозил, съехал на обочину и, заглушив мотор, покопался в своей сумке: – На-ко, вот, – он протянул к Алексею Ивановичу сжатый кулак.
– Что? – недоумевающе спросил ветврач.
Семёныч разжал кулак: на ладони лежал смятый рубль.: – Это тебе на такси. Ты, ехай, давай, у ГАИ такси можно поймать. А я тебя туточки обожду. –
Алексей Иванович вытаращил глаза, челюсть его непроизвольно отвисла – Как это?.. Почему?.. – проблеял он.
– Да я, вишь ты, права дома забыл! Вот незадача-то! Теперь в город мне никак нельзя! – И Иван Семёнович потупил глаза, скрывая победную лукавинку, - Ехай, ехай! Я дождусь! Ты не боись! –
Да, трусоват был Иван Семёнович. Но хитрюга – ещё тот! На этой своей хитрости и увёртливости и жизнь прожил неплохо.
А баек о его жизни много ходит до сих пор по селу.